Семён Маркович Гольдштейн проснулся в четверг с абсолютно ясным пониманием того, как упаковать время. Не метафорически, заметьте, а буквально — взять и засунуть в банку. Трёхлитровую. Или литровую. В зависимости от потребностей клиента.
Это озарение пришло к нему на семьдесят третьем году жизни, сорок восьмом году преподавания квантовой физики и втором году вдовства. Стоял он в кладовке, разбирая банки с вареньем покойной Розы Абрамовны, и вдруг — бац! — формула сама собой выстроилась перед глазами, как будто всегда там была.
— Элементарно же, — пробормотал он, поправляя очки. — Время — это всего лишь последовательность событий. А события можно консервировать. Роза консервировала лето в абрикосовом варенье. Почему я не могу законсервировать понедельник?
Первый эксперимент он провёл тут же, в кладовке. Взял пустую банку из-под огурцов, тщательно вымыл (гигиена прежде всего, даже в квантовой физике), поставил на стол и начал... ну, как бы это объяснить? Сгущать вокруг неё временной континуум. Для непосвящённого это выглядело как странный танец пожилого человека с растопыренными пальцами вокруг стеклянной тары.
Через пятнадцать минут в банке что-то замерцало. Не свет, не тьма — что-то среднее, похожее на воздух над асфальтом в жаркий день. Семён Маркович закрутил крышку, написал на этикетке "15 минут четверга" и поставил на полку.
— Ну вот, — удовлетворённо сказал он пустой кладовке. — Теперь надо проверить.
Проверка оказалась простой. Он открыл банку в пятницу, и пятнадцать минут четверга вылились наружу. Не то чтобы время повернулось вспять — нет, просто в его пятнице образовался пятнадцатиминутный карман четверга. Телевизор показывал четверговые новости, чайник закипал с четверговой скоростью, и даже кот Шрёдингер (да, он так назвал кота, что вы хотите от физика) вёл себя по-четверговому — то есть спал на диване, а не орал под дверью, как по пятницам.
Новость о чудо-банках распространилась по дому со скоростью сплетни о повышении квартплаты. Первой пришла Валентина Петровна с третьего этажа.
— Сёма, — сказала она с порога, — это правда, что ты время продаёшь?
— Не продаю, а предоставляю услугу временного хранения и перераспределения, — поправил Семён Маркович. — Проходите, Валентина Петровна. Чай будете? У меня есть прошлогодний август, пятое число, одиннадцать утра. Прекрасное время для чая.
Валентина Петровна осторожно села на краешек стула.
— И сколько это... стоит?
— А что вам нужно?
— Мне бы часа три воскресенья в среду засунуть. Внуки приезжают, а я в среду работаю.
Семён Маркович задумался, что-то прикидывая на невидимом калькуляторе.
— Три часа воскресенья... Это вам трёхлитровая банка нужна. С учётом коэффициента выходного дня и эмоциональной насыщенности... Триста рублей и ваша банка. Стерильная.
— Триста рублей за воздух в банке?!
— Не за воздух, Валентина Петровна. За возможность. За свободу распоряжаться своим временем. Вы же таблетки от давления покупаете? А это таблетки от цейтнота.
Так началась новая карьера Семёна Марковича Гольдштейна — торговца временем.
Через неделю у него уже была клиентура. Студент Вася покупал ночные часы перед экзаменами — открывал банку и получал дополнительную ночь для подготовки, при этом биологически не уставая. Мария Ивановна с первого этажа запасалась летними вечерами на зиму — открывала баночку в январе, и на два часа в квартире становилось июльски тепло и пахло липой. Даже участковый Петренко заглянул — попросил законсервировать пару часов 31 декабря.
— Для служебного пользования, — пояснил он. — Знаете, сколько в новогоднюю ночь вызовов? А если у меня будет запасное 31 декабря, я смогу растянуть дежурство.
Но настоящий фурор произвёл Костя — долговязый парень с философским складом ума и развозчик пиццы по совместительству. Он пришёл с деловым предложением.
— Семён Маркович, — сказал он, усевшись по-турецки прямо на полу (на стуле ему было неудобно думать). — А вы понимаете, что вы изобрели? Это же революция! Это переворот в экономике! Время — деньги, так говорят? А вы сделали время товаром! Давайте откроем стартап!
— Какой стартап? — недоумевал Семён Маркович. — Мне семьдесят три года.
— Вот именно! У вас есть опыт, а у меня — связи в интернете. Представьте: доставка времени на дом! Приложение "ChronoJar"! Подписка на премиум-время! Выходные дни по будням! Будни по выходным для трудоголиков!
Семён Маркович хотел было отказаться, но Костя уже раскручивал маховик:
— А представьте премиум-сегмент! Время из особых мест! Час с Бродвея! Вечер с Монмартра! Утро из Киото! Мы же можем ездить и консервировать эксклюзив!
— Костя, — вздохнул Семён Маркович, — время не пахнет. Час с Бродвея в банке ничем не отличается от часа из Владивостока.
— А кто это проверит? — философски заметил Костя. — Маркетинг, Семён Маркович! Люди покупают не товар, а историю!
Пока они спорили, в дверь позвонили. На пороге стояла целая делегация: председатель ТСЖ Нина Васильевна, главбух Зинаида Павловна и какой-то незнакомый мужчина в сером костюме.
— Семён Маркович, — начала Нина Васильевна тоном прокурора, — поступают жалобы. Жильцы сообщают о временны́х аномалиях. У Петровых на пятом этаже среда закончилась на два часа раньше. А у Сидоровых вторник продолжается второй день.
— Это не ко мне претензии, — пожал плечами Семён Маркович. — Я только фасую. Как люди используют — их дело. Я же не виноват, что Сидоров открыл пять банок вторника подряд. Видимо, во вторник у него зарплата.
Мужчина в сером костюме откашлялся:
— Разрешите представиться. Павел Сергеевич Бубликов, Федеральная служба по надзору за оборотом времени.
— Которая что? — опешил Семён Маркович.
— Которой ещё нет, — признался Бубликов. — Но будет. Обязательно будет. Как только мы поймём, под какое ведомство это подпадает. Вы предприниматель?
— Я пенсионер.
— Но деятельность коммерческая?
— Скорее научно-исследовательская с элементами самоокупаемости.
— А патент есть?
— На что? На время? Оно вроде как общественное достояние.
— А лицензия на фасовку?
— Времени?
— Ну да.
— А где её взять?
— Вот это мы и выясняем.
Бубликов достал блокнот и начал записывать. Писал он долго и обстоятельно, периодически задавая странные вопросы: "А время какого качества вы используете?", "Есть ли сертификат соответствия на банки?", "Проходили ли вы обучение по технике безопасности при работе с временны́ми потоками?"
Костя не выдержал:
— Слушайте, а может, вы лучше купите баночку? Попробуете сами? У нас есть отличное воскресное утро, 10:30, с пением птиц.
— Взятка должностному лицу? — строго посмотрел Бубликов.
— Дегустация продукта, — поправил Костя.
В этот момент из кухни донёсся грохот. Все бросились туда и обнаружили кота Шрёдингера, сидящего среди осколков и выглядящего одновременно виноватым и невиноватым — квантовая суперпозиция в действии.
— Он разбил банку с прошлым понедельником, — констатировал Семён Маркович.
И действительно, кухня начала понедельничать. Радио заговорило о курсе валют недельной давности, молоко в холодильнике стало свежее, а на календаре появилось второе число.
— Вот! — воскликнула Нина Васильевна. — Вот что я имела в виду! Это же опасно! А если ребёнок разобьёт? А если целый ящик упадёт?
— Тогда будет локальная петля времени, — спокойно ответил Семён Маркович, сметая осколки. — Ничего страшного. Через час-два рассосётся. Время, оно как вода — всегда найдёт свой уровень.
— А если не рассосётся? — не унималась Нина Васильевна.
— Ну, будем жить в понедельнике. Есть вещи и похуже.
Бубликов дописал что-то в блокноте и торжественно объявил:
— Семён Маркович Гольдштейн, предписываю вам в двухнедельный срок оформить ИП, получить разрешение СЭС на работу с временны́ми субстанциями, пройти сертификацию продукции и предоставить техническое описание процесса для патентного бюро.
— А если не оформлю? — поинтересовался Семён Маркович.
— Тогда... тогда... — Бубликов замялся. — Тогда придётся создавать прецедент. А это долго. Знаете, сколько времени уходит на создание прецедента в российской правовой системе?
— Могу в банку запаковать, ускорите процесс, — предложил Костя.
Все засмеялись. Даже строгая Нина Васильевна улыбнулась.
— Ладно, — сказал Бубликов, пряча блокнот. — Давайте так. Вы мне — баночку того воскресного утра. А я посмотрю сквозь пальцы на отсутствие документов. Пока посмотрю. А там, глядишь, и законодательство подтянется.
Сделка состоялась. Бубликов ушёл с трёхлитровой банкой воскресенья, Нина Васильевна выторговала себе два часа новогодней ночи ("для внуков"), а Зинаида Павловна попросила законсервировать её отпуск — "чтобы в январе ещё разок на море съездить, пусть и виртуально".
Когда все ушли, Костя и Семён Маркович остались вдвоём.
— Знаете, Семён Маркович, — сказал Костя, — а ведь вы не время продаёте.
— А что?
— Надежду. Надежду на то, что можно что-то изменить. Вернуть. Прожить заново.
Семён Маркович посмотрел на полку, где стояла единственная запылённая банка с надписью "15 августа 2019, день рождения Розы".
— Не всё можно вернуть, Костя. Даже если очень хочется.
— А почему вы её не открываете?
— Потому что тогда этот день закончится. По-настоящему закончится. А так он всегда со мной. Запечатанный. Целый. Наш последний день рождения вместе.
Они помолчали. Кот Шрёдингер тёрся о ноги, мурлыкая и не мурлыкая одновременно.
— Знаете что, — сказал Семён Маркович, — давайте-ка мы с вами действительно откроем фирму. Только не для продажи времени.
— А для чего?
— Для обмена. Люди будут приносить своё ненужное время — понедельники, которые тянутся, пятницы, которые пролетают, — и обменивать на то, что им действительно нужно. Кому-то нужен лишний час с детьми, кому-то — минута тишины, кому-то — секунда, чтобы сказать "прости".
— Биржа времени! — воскликнул Костя. — Гениально! А комиссию как брать будем?
— Никак. Пусть меняются. Время — оно ничьё. Оно общее. Просто люди забыли, что им можно делиться.
На следующее утро на двери квартиры Семёна Марковича появилось объявление:
"Пункт обмена временем.
Работаем всегда.
Закрыто никогда.
Меняем вчера на завтра,
Утро на вечер,
Будни на праздники.
Справедливо и без комиссии.
При себе иметь чистую банку
И желание измениться."
Первым пришёл почтальон Григорий. Принёс три банки своих бесконечных обеденных перерывов и попросил взамен утренние часы — чтобы спать подольше. Следом явилась учительница музыки с верхнего этажа — меняла тишину между уроками на вечерний шум, потому что в тишине ей было одиноко.
К обеду образовалась очередь. Люди несли банки, баночки, бутылки и даже пластиковые контейнеры с временем. Семён Маркович и Костя едва успевали сортировать, маркировать и выдавать обратно.
— А можно обменять десять минут ссоры на десять минут примирения? — спросила молодая женщина с заплаканными глазами.
— Можно, — кивнул Семён Маркович. — Только учтите: примирение может оказаться чужим. Но иногда и чужой опыт помогает.
— А можно обменять год юности на год мудрости? — спросил мужчина средних лет.
— Зачем вам мудрость без юности, чтобы её применить? — философски заметил Костя. — Берите лучше по полгода того и другого.
Весь день они меняли, сортировали, упаковывали. Утро меняли на вечер, зиму на лето, понедельник на пятницу. Кто-то принёс целый ящик новогодних ночей ("накопились за сорок лет, все одинаковые"), кто-то — единственную минуту первого поцелуя ("хочу обменять на минуту последнего, чтобы понять, где ошибся").
Вечером, когда последний клиент ушёл, обменяв час очереди в поликлинике на час прогулки в парке, Семён Маркович и Костя сели пить чай. Настоящий, не из банки. Заваренный здесь и сейчас.
— А знаете, — сказал Костя, — мы ведь действительно ничего не изобрели. Люди всегда менялись временем. Просто не замечали этого.
— Как это?
— Ну вот мать сидит с больным ребёнком. Она отдаёт своё время ему. Друг ждёт друга — делится своим временем. Влюблённые проводят вместе часы — обмениваются временем. Мы просто сделали это видимым. Упаковали в банки.
Семён Маркович кивнул и посмотрел на запылённую банку с днём рождения Розы.
— Костя, а давайте проведём эксперимент.
— Какой?
— Давайте откроем все банки. Все, что у нас есть. Всё собранное и обмененное время. Выпустим его на свободу.
— Вы с ума сошли! Будет временной коллапс!
— Или временной праздник. Давайте проверим.
Они открывали банку за банкой. Время выливалось, смешивалось, кружилось по квартире разноцветными потоками. Понедельник танцевал с воскресеньем, утро обнималось с вечером, зима целовалась с летом. В квартире одновременно пахло сиренью и мандаринами, звучала музыка всех радиостанций сразу, и светило солнце сквозь падающий снег.
Последней Семён Маркович открыл банку с днём рождения Розы. 15 августа 2019 года влилось в общий поток, и вдруг всё затихло. Время остановилось. А потом пошло заново. Нормально. Размеренно. Как должно идти время — из прошлого в будущее через настоящее.
— Что произошло? — шёпотом спросил Костя.
— Время вернулось к людям, — ответил Семён Маркович. — Всё время, которое мы собрали, упаковали, променяли — оно вернулось туда, откуда пришло. К тем, кто его потерял, забыл, не заметил.
На следующий день к Семёну Марковичу никто не пришёл. И через день тоже. На третий день заглянула Валентина Петровна.
— Сёма, что-то странное происходит. Я вчера успела и на работу, и с внуками погулять. Хотя была среда.
— Может, вы просто правильно распределили время?
— Может быть... А у вас больше не продаются те... банки?
— Нет. Мы закрылись.
— Почему?
— Потому что люди вспомнили, что время не нужно покупать или продавать. Его нужно просто ценить. Каждую минуту. Не в банке, а в жизни.
Валентина Петровна ушла задумчивая. А Семён Маркович сел писать статью для научного журнала: "О квантовой природе человеческого времени и возможности его консервации". Статью, разумеется, не опубликовали. Но это было неважно.
Важно было другое. В городе стали происходить маленькие чудеса. Люди начали успевать то, на что раньше не хватало времени. Находили минуты для важных разговоров. Часы для встреч с друзьями. Дни для себя.
Костя открыл курсы "Управление личным временем", где учил людей не упаковывать время в банки, а распаковывать его из будней. Семён Маркович иногда приходил на лекции, сидел в последнем ряду и улыбался.
А дома, на полке в кладовке, стояла одна-единственная банка. Пустая. С надписью "Для будущего". На всякий случай. Мало ли что.
Ведь время — штука непредсказуемая. Даже для квантового физика.
Особенно для квантового физика.
История эта, конечно, могла бы продолжаться дальше. Могли бы появиться конкуренты, пытающиеся наладить промышленное производство времени. Могли бы прийти учёные, желающие разгадать секрет. Могли бы нагрянуть налоговики, требующие отчётности за проданные минуты и часы.
Но Семён Маркович поступил мудро. Он просто перестал консервировать время. Вместо этого он начал учить людей растягивать хорошие моменты и сжимать плохие безо всяких банок. Оказалось, что для этого нужно совсем немного: внимание, благодарность и умение жить здесь и сейчас.
Правда, однажды к нему пришёл странный посетитель. Высокий, худой, в старомодном пальто.
— Я слышал, вы торговали временем, — сказал он.
— Было дело. А что?
— Мне нужно купить один день. 32 августа.
— Простите, что?
— 32 августа. День, которого не было. Но который должен был быть.
Семён Маркович внимательно посмотрел на посетителя. Тот не выглядел сумасшедшим. Скорее... скорее он выглядел как человек, потерявший что-то очень важное в несуществующем дне.
— Я не могу продать то, чего не было.
— А создать?
— Время нельзя создать. Его можно только перераспределить.
— Тогда... тогда возьмите день из моей жизни. Любой. И сделайте его 32 августа.
— Зачем?
— В этот день, которого не было, я должен был встретить человека, который изменил бы мою жизнь. Но август закончился на 31-м числе.
Семён Маркович задумался. Технически это было возможно. Взять один день, стереть с него все приметы, все признаки, оставить чистое время и назвать его как угодно.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Но у меня одно условие.
— Какое?
— Вы не будете знать, какой день я превращу в 32 августа. Это может быть вчера, сегодня или завтра. Вы просто должны жить так, будто каждый день может стать тем самым, особенным.
Посетитель согласился. Семён Маркович взял банку, но не стал ничего в неё упаковывать. Просто написал на этикетке "32 августа" и отдал пустую банку странному гостю.
— Но она же пустая!
— А вы откройте её, когда встретите того человека. И этот день станет вашим 32 августа. Неважно, какое будет число на календаре.
Посетитель ушёл с пустой банкой и надеждой. А Семён Маркович подумал, что, возможно, в этом и есть главный секрет времени: оно становится особенным не когда его упаковывают в банку, а когда его наполняют смыслом.
Эту историю можно было бы закончить здесь. Но есть ещё кое-что.
Через год, ровно 32 августа (если считать от того дня, когда приходил странный посетитель), Семёну Марковичу пришло письмо. В конверте была фотография: незнакомый человек с пустой банкой в руках стоял рядом с женщиной. Оба улыбались. На обороте было написано: "Спасибо. 32 августа состоялось. Оно оказалось 14 февраля, но это неважно".
Семён Маркович улыбнулся и положил фотографию в пустую банку "Для будущего". Пусть хранится. Как доказательство того, что время — это не физическая величина, которую можно измерить и упаковать. Время — это то, что мы из него делаем.
А в кладовке всё ещё стоят пустые банки. На всякий случай. Вдруг кому-то понадобится упаковать счастливый момент. Или распаковать забытое воспоминание. Или просто подержать в руках стеклянную банку и подумать о том, что время не течёт — оно танцует. И каждый может выбрать свою мелодию для этого танца.
Вот такая история. О физике, который продавал время. О времени, которое вернулось к людям. И о том, что самые важные открытия случаются не в лабораториях, а в кладовках, среди банок с вареньем и воспоминаниями о тех, кого больше нет, но кто остаётся с нами в каждой минуте, которую мы помним.