Вера Павловна Аристова поправила на груди свою любимую брошь — изящную веточку сирени с мелкими бриллиантами вместо цветов. Восемьдесят лет — возраст солидный, но она всё ещё держалась прямо, и в её серо-голубых глазах мерцали искорки былого кокетства. Гостиная её московской квартиры на Патриарших прудах была обставлена со вкусом человека, помнящего лучшие времена: тяжёлые бархатные портьеры цвета бургундского вина, антикварная мебель красного дерева, на стенах — фотографии в серебряных рамках, запечатлевшие моменты её оперной карьеры.
— Мама, ты сегодня просто великолепна, — Марина поцеловала мать в щёку, оставив едва заметный след помады. Её собственное лицо, несмотря на профессиональный макияж, выдавало усталость. Салон красоты, который она открыла пять лет назад, требовал постоянных вложений, а клиентов становилось всё меньше.
— Спасибо, дорогая. А где же Сергей?
— Накрывает на стол. Ты же знаешь, он у меня хозяйственный.
Действительно, из столовой доносился звон посуды. Сергей, муж Марины, методично расставлял фамильный сервиз — ещё одна реликвия семьи Аристовых. Человек основательный, немногословный, он работал главным бухгалтером в крупной строительной компании и был той опорой, на которую Марина могла положиться в трудные времена.
Дверной звонок возвестил о прибытии новых гостей. В прихожей послышались голоса — звонкий смех Кати и низкий баритон её жениха Антона.
— Бабуля! С днём рождения! — Катя ворвалась в гостиную как свежий ветер, неся огромный букет белых роз. За ней, слегка смущаясь, вошёл Антон — высокий, худощавый молодой человек в очках, с аккуратно подстриженной бородкой.
— Вера Павловна, примите мои поздравления, — он протянул небольшую коробочку, перевязанную золотой лентой.
— Ох, не надо было, — Вера Павловна улыбнулась, но глаза её блеснули любопытством. Она любила подарки, хотя и делала вид, что они её смущают.
— Это пустяк, просто... — Антон замялся, — старинная книга, первое издание Агаты Кристи. Катя сказала, вы любите детективы.
— «Убийство в Восточном экспрессе»! — воскликнула Вера Павловна, разворачивая подарок. — Какая прелесть! Я обожаю эту историю. Знаете, когда все подозреваемые оказываются виновными... Впрочем, в жизни обычно всё наоборот — все кажутся виновными, а преступник один.
— Философствуешь, мама? — в гостиную вошёл Николай, младший сын Веры Павловны. Пятьдесят лет ему явно не шли — лицо одутловатое, под глазами мешки, костюм, хоть и дорогой, сидел мешковато. — С праздником, мамочка!
Он обнял мать, и Вера Павловна поморщилась, уловив запах табака и коньяка.
— Коля, ты опять пил?
— Мама, ну что ты, как ребёнок, право слово. Пригубил немного, за твоё здоровье. В машине сидел, настраивался на семейный вечер.
Марина бросила на брата неодобрительный взгляд. Она знала, что «пригубил» на языке Николая означало как минимум полбутылки.
— Ладно, проходите все в столовую, — Вера Павловна решила не развивать тему. — Сергей, наверное, уже всё приготовил.
Столовая встретила их мягким светом старинной люстры. Стол был накрыт белоснежной скатертью, сервировка безупречна — Сергей постарался. В центре красовался именинный торт с восемью свечками — по одной на каждое десятилетие.
— Присаживайтесь, — Сергей отодвинул стул для тёщи. — Вера Павловна, вы здесь, во главе стола.
Все расселись. Вера Павловна окинула взглядом собравшихся. Вот они, её близкие — такие разные, но связанные кровными узами. Марина нервно теребила салфетку, Николай уже потянулся к бутылке вина, Катя что-то шептала Антону, а тот кивал, не поднимая глаз от тарелки.
— Я хочу сказать тост, — Вера Павловна поднялась. — Знаете, в моём возрасте каждый день рождения — это маленькая победа. Победа над временем, над болезнями, над одиночеством. Я благодарна судьбе за то, что вы все сегодня здесь, со мной. Марина, доченька, ты всегда была моей опорой. Коля, несмотря на все твои... особенности, ты мой любимый сын. Катенька, внученька, ты — моя радость, моё продолжение. И Антон... — она сделала паузу, внимательно посмотрев на молодого человека, — я надеюсь, вы сделаете мою внучку счастливой.
— Обязательно, Вера Павловна, — Антон покраснел.
— А Сергей... Сергей, ты стал мне настоящим сыном. Спасибо за всё, что ты делаешь для нашей семьи.
Сергей кивнул, на его обычно бесстрастном лице мелькнула тень улыбки.
— За именинницу! — Николай поднял бокал, и все поддержали тост.
Ужин проходил в оживлённой беседе. Вспоминали прошлое — гастроли Веры Павловны, её триумф в «Травиате», романтическую историю знакомства с покойным мужем, Павлом Сергеевичем.
— А помнишь, мама, как папа подарил тебе эту брошь? — Марина указала на украшение на груди матери.
— Конечно, помню. Это было в Париже, в пятьдесят восьмом году. Мы гуляли по Вандомской площади, и я засмотрелась на витрину Картье. Павлуша заметил и на следующий день преподнёс мне эту брошь. «Сирень для моей сирени», — сказал он. Дело в том, что мы познакомились в сиреневом саду...
— Романтическая история, — вздохнула Катя. — Сейчас мужчины так не ухаживают.
— Не обобщай, — усмехнулся Антон. — Просто мы выражаем чувства по-другому.
— Да, написать код программы с признанием в любви — это так романтично, — поддела его Катя.
— Между прочим, ты была в восторге!
Все засмеялись. Даже Николай, который до этого хмуро молчал, улыбнулся.
— Кстати, о подарках, — он полез во внутренний карман пиджака. — Мама, у меня для тебя тоже кое-что есть.
Он достал длинную бархатную коробочку.
— Коля, что это? — Вера Павловна взяла подарок. Внутри лежало жемчужное ожерелье.
— Настоящий жемчуг, мама. Японский. Я знаю, ты любишь жемчуг.
— Но это же... это очень дорого, Коля. Откуда у тебя деньги?
Николай отвёл взгляд.
— Дела пошли в гору. Новый проект, инвесторы заинтересовались...
Марина фыркнула.
— Какие инвесторы, Коля? Ты же месяц назад просил у меня в долг на квартплату.
— Марина, не начинай, — предупреждающе сказала Вера Павловна. — Спасибо, Коля, очень красиво.
Напряжение, возникшее за столом, разрядил Сергей:
— Предлагаю перейти к торту. Вера Павловна, загадывайте желание.
Принесли торт, зажгли свечи. В их мерцающем свете лицо Веры Павловны казалось моложе, словно время повернулось вспять.
— Загадала? — спросила Катя.
— Загадала, — улыбнулась бабушка и задула все свечи одним дыханием.
— Браво! — захлопал Николай. — Мама, ты в прекрасной форме!
— Для своих восьмидесяти — да, — согласилась Вера Павловна. — Но что-то я устала. Пойду прилягу немного, а вы продолжайте. Марина, проводи меня.
Мать и дочь вышли из столовой. В спальне Вера Павловна сняла брошь и положила её на туалетный столик.
— Тяжёлая она стала для меня, — вздохнула она. — И не только в прямом смысле.
— Мама, о чём ты?
— Да так, философствую опять. Знаешь, иногда мне кажется, что эта брошь — как проклятие. Все только о ней и думают. Вот Коля — я же вижу, как он на неё смотрит. Да и ты, доченька...
— Мама! — возмутилась Марина.
— Не обижайся. Я понимаю, у тебя трудности с салоном. Но запомни — эта брошь останется со мной до конца. А там... там видно будет.
Она легла на кровать, не раздеваясь.
— Посижу с тобой немного, — Марина присела на край постели.
— Не надо, иди к гостям. Я просто отдохну полчасика и вернусь.
Марина поцеловала мать и вышла. В столовой между тем разговор стал более оживлённым — сказывалось выпитое вино.
— ...и тогда я ему говорю: «Слушайте, если ваш алгоритм работает так медленно, может, проще вернуться к счётам?» — рассказывал Антон, и Катя заливисто смеялась.
— Ты всегда был острым на язык, — заметил Николай, наливая себе очередную рюмку коньяка. — Это хорошо в вашей профессии, наверное.
— Не всегда, — Антон помрачнел. — Иногда лучше промолчать.
— Философия какая-то у всех сегодня, — Сергей встал из-за стола. — Пойду проверю, не нужно ли Вере Павловне чего.
— Сиди, — остановила его Марина. — Она хочет побыть одна.
Прошло минут двадцать. Разговор постепенно затихал, все явно ждали возвращения именинницы.
— Может, всё-таки проверить? — забеспокоилась Катя.
— Пойду взгляну, — Марина поднялась.
Через минуту из спальни донёсся её крик:
— Боже мой! Скорее сюда!
Все бросились в спальню. Вера Павловна лежала на кровати в той же позе, в которой её оставила Марина, но что-то было не так.
— Мама! Мама! — Марина трясла её за плечи.
— Не надо, — Сергей отстранил жену и приложил пальцы к шее тёщи. — Она жива, просто крепко спит. Странно...
— Снотворное? — предположил Антон.
— Откуда? Она же ничего не принимала, — Катя подошла к туалетному столику. — Подождите... а где брошь?
Все обернулись. Туалетный столик был пуст.
— Она же положила её сюда, я видела! — воскликнула Марина.
— Может, переложила? — Николай начал открывать ящики комода.
— Не трогай! — одёрнула его сестра. — Мама терпеть не может, когда роются в её вещах.
— Но брошь...
— Тихо! — Сергей поднял руку. — Она просыпается.
Вера Павловна открыла глаза, несколько секунд смотрела на склонившиеся над ней лица, потом села.
— Что вы все здесь делаете? Что случилось?
— Мама, ты нас напугала. Мы не могли тебя разбудить.
— Странно... Я просто задремала. Который час?
— Девять вечера. Ты спала почти час.
— Час? Не может быть... — Вера Павловна потёрла виски. — Голова тяжёлая какая-то.
— Бабушка, — осторожно начала Катя, — твоя брошь...
— Что брошь? — Вера Павловна машинально потянулась к груди, потом посмотрела на туалетный столик. — Где она?
— Мы надеялись, ты знаешь, — пробормотал Николай.
Вера Павловна встала, подошла к столику, провела рукой по полированной поверхности.
— Я положила её сюда. Точно помню. Марина, ты видела?
— Да, мама. Ты сняла брошь при мне.
— Значит... — Вера Павловна медленно повернулась к собравшимся. — Значит, кто-то из вас взял её.
Повисла тяжёлая тишина.
— Мама, может, не надо сразу обвинять... — начала Марина.
— А что прикажешь думать? В квартиру никто не входил, сигнализация не срабатывала. Брошь не могла исчезнуть сама по себе.
— Вера Павловна, — вмешался Антон, — может, стоит вызвать полицию?
— Нет! — резко сказал Николай. — То есть... зачем сразу полицию? Это семейное дело.
— Коля прав, — неожиданно поддержал его Сергей. — Давайте сначала сами разберёмся.
Вера Павловна внимательно посмотрела на каждого. Её взгляд стал жёстким, проницательным — таким же, каким был когда-то на сцене, когда она играла Леди Макбет.
— Хорошо. Разберёмся. Все в гостиную.
Процессия двинулась обратно. В гостиной Вера Павловна села в своё любимое кресло, остальные расположились полукругом.
— Итак, — начала она, — у нас есть факты. Первый: брошь исчезла между восемью и девятью вечера. Второй: в это время в квартире находились только мы. Третий: я крепко спала, слишком крепко для обычного сна. Выводы?
— Тебя усыпили, — сказала Катя.
— Именно. Но как? Я ничего не ела и не пила после ужина... Стоп. Коньяк. Николай, ты наливал мне коньяк.
— Мама! — возмутился Николай. — Ты что, думаешь, я...
— Я пока ничего не думаю, только анализирую. Но коньяк я не пила, поставила рюмку на столик. Значит, не это. Что ещё?
— Может, запах? — предположил Антон. — Существуют вещества, которые при вдыхании вызывают сонливость.
— Интересная мысль. Марина, ты пользовалась духами?
— Обычными своими, мама. Ты их знаешь.
— А ты целовала меня в щёку... Но нет, это абсурд. Что ещё я трогала? Книга! Антон, дай мне книгу.
Антон протянул ей подарок. Вера Павловна осторожно открыла её, понюхала страницы.
— Лёгкий химический запах. Но это может быть просто старая бумага.
— Вера Павловна, вы подозреваете меня? — Антон побледнел.
— Я рассматриваю все возможности. У вас, молодой человек, была возможность. Вы знали о броши — Катя наверняка рассказывала. И вам нужны деньги на свадьбу.
— Бабушка! — возмутилась Катя. — Как ты можешь!
— Могу и должна. Это брошь твоего деда, и я найду её. Антон, выверните карманы.
— Пожалуйста, — Антон встал и демонстративно вывернул все карманы. — Можете обыскать меня.
— Не драматизируйте. Садитесь. Теперь ты, Коля.
— Мама, это унизительно...
— Коля!
Николай нехотя встал, вывернул карманы. Из одного выпала пачка сигарет, зажигалка, мятые купюры.
— Доволен? То есть, довольна?
— Теперь Сергей.
Сергей молча встал и выполнил требование. Его карманы содержали только бумажник, ключи и телефон.
— Марина, сумочку.
— Мама, это переходит все границы!
— Давай сумочку.
Марина швырнула сумочку на столик. Вера Павловна методично выложила содержимое: косметичка, телефон, таблетки от головной боли, носовой платок, кошелёк.
— Так, — Вера Павловна откинулась в кресле. — Броши ни у кого нет. Но это ничего не значит. За час можно было спрятать её где угодно. Давайте подумаем о мотивах. Коля, начнём с тебя. Ты купил дорогое ожерелье, но у тебя нет денег. Где ты его взял?
— Мама, я же сказал...
— Не лги мне, Николай Павлович. Говори правду, или я действительно вызову полицию.
Николай сдулся, как проколотый шарик.
— Взял в долг. У одного человека.
— У ростовщика?
— Можно и так сказать.
— И когда отдавать?
— Через неделю.
— Сколько?
— Пятьдесят тысяч.
— Откуда ты собирался их взять?
Николай молчал.
— Понятно. Рассчитывал на мою брошь. Она стоит гораздо больше.
— Мама, я не брал её!
— Посмотрим. Марина, твой салон на грани банкротства?
Марина побледнела.
— Откуда ты...
— Я не слепая, доченька. Вижу, как ты экономишь, как считаешь каждую копейку. Сергей, вы знали о проблемах жены?
— Знал, — коротко ответил Сергей.
— И что собирались делать?
— Искать выход.
— Например, продать мою брошь?
— Вера Павловна! — Сергей впервые повысил голос. — Я никогда не трогал чужого!
— Но ваша жена — моя дочь. Ради неё вы могли...
— Мог. Но не сделал.
— Хорошо. Катя, у вас с Антоном тоже проблемы с деньгами?
— Бабушка, мы нормально зарабатываем...
— Но свадьба, квартира — это дорого. Антон, вы ведь сирота?
— Да, — тихо ответил Антон.
— Значит, помощи ждать неоткуда. И тут такая брошь...
— Я не вор, — твёрдо сказал Антон. — И никогда им не буду.
Вера Павловна встала и подошла к окну. За стеклом мерцали огни вечерней Москвы.
— Знаете, что самое интересное? Все вы говорите правду. Я это чувствую. Но брошь исчезла. И кто-то из вас лжёт.
Она резко повернулась.
— А может, лгут все? Как в той книге, что подарил Антон. Сговор. Вы все сговорились украсть брошь и поделить деньги.
— Мама, ты с ума сошла! — воскликнула Марина.
— А что? Очень логично. Николаю — долги отдать, вам с Сергеем — салон спасти, Кате с Антоном — на свадьбу. Всем хватит.
— Бабушка, опомнись! — Катя встала. — Мы твоя семья!
— Семья... — Вера Павловна усмехнулась. — Знаете, в опере предательство всегда происходит в семье. Отелло душит Дездемону, Тоска бросается с крепостной стены из-за любовника...
— Вера Павловна, — вмешался Сергей, — давайте успокоимся и подумаем рационально. Брошь не могла исчезнуть бесследно. Предлагаю обыскать квартиру.
— Дельное предложение. Начнём с моей спальни.
Все вернулись в спальню. Методично проверили все ящики, заглянули под кровать, в шкаф.
— Ничего, — констатировал Николай.
— Ванная комната, — скомандовала Вера Павловна.
В ванной тоже ничего не нашли. Обыскали кухню, столовую, даже прихожую.
— Остаётся гостиная, — сказала Вера Павловна.
В гостиной все принялись проверять каждый угол. Катя заглядывала за картины, Антон проверял книжные полки, Марина с Сергеем осматривали мягкую мебель.
— Стоп! — Николай выпрямился от дивана. — Что это?
Он держал в руке маленький пузырёк.
— Где ты это нашёл? — спросила Вера Павловна.
— Под подушкой дивана.
Вера Павловна взяла пузырёк, понюхала.
— Хлороформ. Или что-то подобное. Так вот чем меня усыпили.
— Но как? — недоумевала Марина.
— Очень просто. Кто-то смочил этим платок и поднёс к моему лицу, когда я лежала. Я даже не заметила.
— Но кто?
Вера Павловна внимательно осмотрела пузырёк.
— Нет этикетки. Но это медицинский препарат. Марина, в твоём салоне есть что-то подобное?
— Нет, мама. Мы не медицинское учреждение.
— Сергей, а в вашей фирме?
— Я бухгалтер, а не доктор.
— Катя, ты работаешь в банке. Там есть медпункт?
— Есть, но я там никогда не была.
— Антон?
— У нас в офисе тоже есть аптечка, но...
— Но вы могли достать. Все вы могли достать. Это ничего не доказывает.
Вера Павловна вернулась в своё кресло.
— Давайте восстановим события. Я ушла отдыхать около восьми. Марина проводила меня, видела, как я сняла брошь. Марина, что ты делала потом?
— Вернулась в столовую. Все были там.
— Все? Точно?
— Да... нет, подожди. Сергей выходил.
— Сергей?
— Я ходил в туалет, — спокойно ответил Сергей.
— Долго?
— Минут пять.
— Достаточно, чтобы зайти в спальню. Что было дальше?
— Мы сидели, разговаривали, — сказала Катя. — Потом ты вышла проверить бабушку.
— Нет, — вмешался Николай. — Сначала выходил я. Курить на балкон.
— Балкон в спальне, — заметила Вера Павловна.
— Я курил в кухне!
— Можешь доказать?
— Там окурок в пепельнице.
— Это ничего не доказывает. Ты мог закурить после. Кто ещё выходил?
— Я, — призналась Катя. — Пошла поправить макияж.
— Где?
— В ванной.
— Которая рядом со спальней. Антон, вы тоже выходили?
— Да, звонок был. По работе. Я вышел в прихожую, чтобы не мешать.
— Прихожая, откуда можно пройти в спальню. Итак, все вы имели возможность.
— Мама, это становится невыносимым, — Марина встала. — Давай вызовем полицию и пусть разбираются.
— Нет, — Вера Павловна тоже поднялась. — Я сама разберусь. И знаете что? Я знаю, кто взял брошь.
Все замерли.
— Кто? — выдохнул Николай.
— Тот, у кого был самый сильный мотив. Тот, кто больше всех нуждается в деньгах. Тот, кто...
Она не договорила. Из прихожей донёсся звук открываемой двери.
— Кто это? — испугалась Катя.
— Не бойся, — Вера Павловна улыбнулась. — Это правда.
В гостиную вошёл невысокий полный мужчина в полицейской форме.
— Добрый вечер, Вера Павловна. Получил ваше сообщение.
— Спасибо, что пришли, Виктор Петрович. Позвольте представить — майор Смирнов, мой старый друг. Виктор, это моя семья.
— Мама, ты вызвала полицию? — Марина была в шоке.
— Я отправила Виктору сообщение ещё днём. Попросила прийти к девяти вечера.
— Но... зачем?
— Затем, что я знала — брошь попытаются украсть.
— Что?!
Вера Павловна достала из кармана халата свою брошь.
— Вот она. Была при мне всё время.
Наступила мёртвая тишина.
— Не понимаю, — пробормотал Николай.
— Сейчас поймёшь. Видите ли, неделю назад мне позвонил некто и предложил купить брошь. Я отказалась. Тогда он намекнул, что брошь может исчезнуть. Я поняла — готовится кража. И решила разыграть маленький спектакль.
— Спектакль? — Антон был потрясён.
— Именно. Я притворилась спящей, чтобы посмотреть, кто придёт за брошью. И знаете что? Никто не пришёл. Но пузырёк с хлороформом подбросили. Зачем? Чтобы запутать следы. Чтобы все подозревали друг друга.
— Но кто?
— Тот, кто организовал всё это. Виктор Петрович, покажите им.
Майор достал планшет, включил запись. На экране было видно, как Николай разговаривает с каким-то мужчиной, передаёт ему деньги.
— Это тот самый звонивший, — сказала Вера Павловна. — Ростовщик и скупщик краденого. Николай, ты продал ему брошь заранее?
Николай опустил голову.
— Прости, мама. Я... я был в отчаянии. Должен был большие деньги. Он сказал, что если я организую кражу броши на твоём дне рождения, когда все будут подозревать друг друга, то спишет мне долг и ещё заплатит.
— И ты согласился предать мать?
— Я думал... думал, у тебя есть страховка. Тебе выплатят компенсацию.
— Страховка не покрывает кражи членами семьи, Коля. Ты должен был это знать.
— Я... я не подумал.
— Ты никогда не думаешь. Но на этот раз ты превзошёл себя. Пузырёк с хлороформом — твоя идея?
— Да. Чтобы запутать следы. Чтобы подумали на Антона — он чужой в семье.
— Какая мерзость, — Катя отодвинулась от дяди.
— Виктор Петрович, — Вера Павловна повернулась к майору, — я не буду писать заявление. Это мой сын, каким бы он ни был. Но передайте его... компаньону, что если он ещё раз приблизится к моей семье, я обращусь в полицию со всеми доказательствами.
— Понял, Вера Павловна. А с ним что делать? — майор кивнул на Николая.
— Ничего. Пусть идёт. Коля, ожерелье оставь. Вернёшь завтра в магазин.
Николай молча положил коробочку на стол и направился к выходу.
— Коля, — окликнула его мать.
Он обернулся.
— Больше не приходи. По крайней мере, пока не научишься быть честным.
Николай вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
— Вера Павловна, — майор убрал планшет, — если что — звоните. И с днём рождения вас.
— Спасибо, Виктор.
Когда майор ушёл, в гостиной повисла тяжёлая тишина.
— Мама, — Марина первая нарушила молчание, — прости нас. Мы все... мы вели себя ужасно. Подозревали друг друга.
— Это естественно, когда люди загнаны в угол. Но вы выдержали испытание. Никто из вас не взял брошь, хотя возможность была.
— Бабушка, — Катя подошла и обняла её, — ты как настоящий детектив. Как мисс Марпл!
— Я просто старая женщина, которая много повидала, — улыбнулась Вера Павловна. — И кое-что понимаю в человеческой природе. Кстати, Антон, книга действительно пахла химией. Но это старый клей, не более того.
Антон улыбнулся:
— Я рад, что прошёл проверку.
— Ты хороший человек, я это сразу поняла. Берегите друг друга с Катей.
— Мама, — Марина взяла её за руку, — что ты имела в виду, когда говорила, что брошь — проклятие?
Вера Павловна задумалась.
— Знаешь, когда у человека есть что-то очень ценное, это меняет отношение к нему окружающих. Люди видят не тебя, а то, что у тебя есть. Это печально. Но знаешь что? Я решила.
— Что решила?
— Завтра пойду к нотариусу. Брошь я завещаю музею театра. Пусть люди любуются, пусть помнят о великой эпохе. А вам, мои дорогие, я оставлю кое-что поважнее.
— Что? — спросила Катя.
— Воспоминания. Истории. Любовь. Это то, что нельзя украсть.
Сергей, всё это время молчавший, вдруг сказал:
— Вера Павловна, можно вопрос?
— Конечно.
— Вы действительно не пили тот коньяк?
Вера Павловна лукаво улыбнулась:
— А кто сказал, что не пила? Я сделала вид, что сплю, чтобы посмотреть, что будет дальше. Но заснула по-настоящему. Видимо, возраст даёт о себе знать.
Все рассмеялись — впервые за вечер искренне и легко.
— Давайте выпьем чаю, — предложила Марина. — И доедим торт. В конце концов, это день рождения.
— Прекрасная идея, — согласилась Вера Павловна.
Когда все вернулись в столовую, атмосфера изменилась. Исчезло напряжение, подозрительность. Люди снова стали семьёй.
— Знаете, — сказала Вера Павловна, отпивая чай, — этот вечер многому меня научил. Я поняла, что несмотря на все проблемы и искушения, вы остались порядочными людьми. Марина, ты не взяла брошь, хотя могла спасти свой салон. Сергей, ты мог помочь жене, но остался честным. Катя и Антон — вы молоды, вам нужны деньги, но вы не поддались соблазну.
— А Коля... — начала Марина.
— Коля слабый. Он всегда был слабым. Но может быть, этот урок пойдёт ему на пользу.
— Сомневаюсь, — буркнул Сергей.
— Не будьте так категоричны. Люди меняются. Иногда нужно упасть на самое дно, чтобы оттолкнуться и всплыть.
— Бабушка, можно вопрос? — Катя подалась вперёд. — А если бы кто-то из нас действительно взял брошь?
Вера Павловна задумалась.
— Я бы простила. В конце концов, это просто вещь. Дорогая, памятная, но вещь. А вы — моя семья. Живые люди важнее любых бриллиантов.
— Но ты устроила всю эту проверку...
— Чтобы знать правду. Мне важно было понять, могу ли я вам доверять. Теперь могу.
— Кроме Коли, — добавил Сергей.
— Включая Колю. Он не взял брошь, когда мог. Он не вошёл в комнату, не воспользовался моим мнимым сном. Да, он сговорился с мошенником, но в последний момент не смог предать мать. Это даёт надежду.
Антон, до этого молчавший, вдруг сказал:
— Вера Павловна, можно признание?
— Слушаю.
— Когда вы спали... то есть, притворялись спящей... я действительно подумал о броши. На секунду представил, как было бы здорово решить все финансовые проблемы. Но потом посмотрел на Катю и понял — не смог бы жить с таким грузом.
— Антон! — Катя была потрясена.
— Это честно, — кивнула Вера Павловна. — Искушение — это нормально. Важно, что ты его преодолел.
— Я тоже думала, — вдруг призналась Марина. — Когда проводила тебя в спальню, увидела брошь на столике и подумала — вот оно, решение всех проблем. Но потом представила твоё лицо, если бы узнала... Нет, не смогла бы.
— А я нет, — неожиданно сказал Сергей.
Все уставились на него.
— Не думал о краже, — пояснил он. — Вообще не думал о броши. Думал о том, как помочь Марине с салоном честным путём. Может, кредит взять под залог квартиры.
— Сергей! — Марина схватила его за руку. — Не надо! Мы справимся.
— Справимся, — кивнул он.
Вера Павловна встала.
— Знаете что? Давайте договоримся. Больше никаких тайн, никаких недомолвок. Если у кого-то проблемы — говорите прямо. Семья для того и существует, чтобы поддерживать друг друга.
— А как же Коля? — спросила Катя.
— Коля... Я подумаю. Может, стоит дать ему ещё один шанс. Но не сейчас. Пусть сначала осознает, что натворил.
За окном пробило полночь. День рождения закончился.
— Нам пора, — Катя поднялась. — Бабушка, спасибо за... за урок.
— Это не урок, детка. Это жизнь. Она постоянно нас проверяет. Главное — оставаться человеком.
Когда молодые ушли, Марина с Сергеем начали убирать со стола.
— Оставьте, — сказала Вера Павловна. — Завтра уберём. Идите домой, отдыхайте.
— Мама, может, останемся? Вдруг тебе плохо станет?
— Не станет. Я крепкая старуха. К тому же, мне нужно побыть одной. Подумать.
Когда все разошлись, Вера Павловна вернулась в спальню. Села перед туалетным столиком, достала брошь, долго смотрела на неё.
— Ах, Паша, — прошептала она, обращаясь к фотографии мужа. — Если бы ты знал, сколько бед приносит твой подарок. Но знаешь что? Сегодня он помог мне понять главное — наша семья, несмотря на все недостатки, всё ещё семья. И это дороже любых бриллиантов.
Она открыла шкатулку, положила туда брошь, заперла на ключ.
Потом подошла к окну. Москва спала, только редкие окна светились в ночи. Где-то там, в одном из этих окон, наверное, не спал Николай, мучаясь совестью. Или не мучаясь — кто знает?
Вера Павловна вздохнула. Восемьдесят лет — долгий срок. Она многое повидала, многое пережила. Но сегодняшний вечер запомнится особо. Не каждый день узнаёшь правду о близких людях. И не каждый день понимаешь, что несмотря ни на что, они остаются близкими.
Телефон тихо пискнул. Сообщение от Кати: «Бабушка, мы с Антоном тебя любим. Спасибо, что веришь в нас».
Вера Павловна улыбнулась и ответила: «И я вас люблю. Берегите друг друга».
Ещё одно сообщение, от Марины: «Мама, прости за всё. Мы с Сергеем завтра придём, поможем с уборкой».
«Приходите. И пирог испеку», — ответила Вера Павловна.
Она легла в постель, выключила свет. В темноте брошь в шкатулке поблёскивала, словно подмигивала — старая семейная тайна, хранительница памяти и искушение одновременно.
Завтра она действительно пойдёт к нотариусу. Пусть брошь достанется музею. А семье... семье она оставит нечто более ценное — историю о том, как они прошли испытание и остались людьми. Это дороже любых сокровищ.
Вера Павловна закрыла глаза. Сон пришёл быстро — настоящий, глубокий, без всякого хлороформа. Ей снился Париж, молодой Павел, сиреневый сад и та самая витрина Картье, где он увидел брошь и сказал: «Это будет наш семейный талисман».
Талисман... Может быть, он и правда принёс удачу. Не материальную — другую. Помог увидеть истинную ценность семьи, любви, доверия.
С этой мыслью она и уснула, а брошь в шкатулке продолжала мерцать в темноте, храня свои тайны и ожидая новой судьбы в музейной витрине, где её увидят тысячи людей и, может быть, кто-то расскажет историю о великой певице и её семье, которая прошла испытание бриллиантами и осталась настоящей семьёй.