Марина Волкова отодвинула тяжёлую штору и посмотрела на Москву с высоты двадцать третьего этажа. Город уже проснулся — внизу текла бесконечная река машин, спешащих по Кутузовскому проспекту. Она допила остывший кофе и взглянула на часы Cartier — половина восьмого. Через час у неё важная встреча с инвесторами из Гонконга.
Квартира сияла безупречной чистотой, но вчера её домработница Людмила внезапно уволилась, сославшись на семейные обстоятельства. Марина поморщилась — найти хорошую прислугу в Москве становилось всё труднее. Она открыла приложение для поиска персонала и быстро пролистала анкеты. Одна зацепила внимание — Галина Петровна, пятьдесят восемь лет, двадцатилетний опыт работы, отличные рекомендации.
«Приезжайте сегодня в шесть вечера на собеседование», — написала Марина и отложила телефон.
Галина Петровна стояла у двери ровно в восемнадцать ноль-ноль. Невысокая женщина с аккуратно собранными седеющими волосами, в простом тёмно-синем платье и старомодных туфлях на низком каблуке. Её руки, покрасневшие от многолетней работы, слегка дрожали, когда она протягивала документы.
— Проходите, — Марина жестом пригласила её в гостиную. — Расскажите о себе.
Галина села на самый краешек дизайнерского кресла, словно боялась его испачкать.
— Я из Твери originally, но в Москве уже пятнадцать лет. Работала в разных семьях, могу готовить, знаю, как ухаживать за дорогими вещами...
Марина слушала вполуха, разглядывая женщину. Что-то в её лице казалось знакомым, но она не могла понять, что именно. Возможно, просто типичная русская внешность.
— Хорошо, я возьму вас на испытательный срок. Два раза в неделю, вторник и пятница. Оплата наличными, двенадцать тысяч в месяц.
Глаза Галины блеснули от неожиданной радости.
— Спасибо, Марина... простите, как вас по отчеству?
— Просто Марина. Я не люблю формальностей.
Первые недели прошли без происшествий. Галина работала тихо и эффективно, квартира сияла чистотой. Но Марина начала замечать странности. Галина подолгу рассматривала семейные фотографии на каминной полке — те немногие, что у Марины были. Фото с приёмными родителями, которые умерли пять лет назад, оставив ей неплохое наследство, ставшее стартовым капиталом для бизнеса.
Однажды, вернувшись раньше обычного из-за отменённой встречи, Марина застала Галину в своей спальне. Женщина стояла у комода и держала в руках серебряную рамку с детской фотографией Марины.
— Что вы делаете? — резко спросила Марина.
Галина вздрогнула и чуть не уронила рамку.
— Простите, я просто... протирала пыль. У вас такая красивая дочка на фото.
— Это я в детстве, — холодно ответила Марина. — И я не разрешала трогать вещи в спальне.
— Извините, — Галина опустила глаза. — У вас... у вас есть родинка на левом плече, в форме полумесяца?
Марина застыла. Откуда эта женщина могла знать о её родинке?
— Откуда вы знаете?
— Я... я видела, когда вы были в майке на прошлой неделе, — быстро ответила Галина, но её голос дрожал.
С того дня атмосфера в квартире изменилась. Марина стала замечать, что Галина оставляет странные знаки — расставляет вещи особым образом, приносит пироги с вишней (которые Марина обожала с детства, хотя никогда об этом не говорила), напевает старую колыбельную, которую Марина смутно помнила из раннего детства.
Кульминация наступила через месяц. Марина вернулась домой после тяжёлого дня — сорвалась важная сделка, Виктор опять не перезвонил после их последней ночи вместе. Она налила себе виски и села в гостиной. Сумка Галины стояла у дивана — женщина была в ванной, мыла полы.
Сумка была приоткрыта, и оттуда выглядывал край какой-то папки. Марина не удержалась — вытащила папку и открыла. Внутри были документы: старая выписка из роддома, датированная 1989 годом, её собственная детская фотография с подписью «Машенька, 3 месяца», и самое главное — официальный отказ от ребёнка, подписанный Галиной Петровной Серовой.
Руки Марины задрожали. Серова — это была её фамилия при рождении, которую она узнала, когда приёмные родители рассказали правду о её происхождении.
— Марина... — тихий голос заставил её вздрогнуть.
Галина стояла в дверях, её лицо было мертвенно-бледным.
— Это вы, — прошептала Марина. — Вы моя... вы та, кто меня бросил.
— Я не бросала, — голос Галины сорвался. — Мне было двадцать три, я была одна, без денег, без работы. Мои родители выгнали меня из дома. Твой отец исчез, как только узнал о беременности. Я думала, что отдаю тебя в хорошую семью временно, что заберу, как только встану на ноги. Но когда я пришла через год, мне сказали, что тебя удочерили, и я не имею права знать, куда.
— И вы решили влезть в мою жизнь обманом? Устроиться уборщицей? — Марина встала, её голос дрожал от ярости. — Что вы хотели? Денег?
— Я хотела просто увидеть тебя, — слёзы текли по щекам Галины. — Я искала тебя тридцать пять лет. Когда увидела твоё фото в журнале о бизнесе, узнала тебя сразу — ты так похожа на мою мать. Я не хотела разрушать твою жизнь, просто... просто быть рядом.
— Вон! — крикнула Марина. — Убирайтесь из моего дома!
Галина молча взяла сумку и пошла к двери. У порога обернулась:
— Я каждый день жалела о том решении. Каждый божий день. Но я рада, что у тебя всё хорошо. Ты стала той, кем я никогда не смогла бы тебя сделать.
Дверь закрылась. Марина осталась одна в своей идеальной квартире, держа в руках пожелтевшие документы о собственном рождении.
Прошла неделя. Марина не могла работать, не могла спать. Образ Галины преследовал её. Она наняла детектива, который за два дня выяснил всё: Галина действительно искала её все эти годы, жила в съёмной комнате в Митино, работала без выходных, чтобы оплачивать услуги частных детективов. У неё не было другой семьи — она так и не вышла замуж, не родила других детей.
Марина стояла у подъезда пятиэтажки в Митино. Третий этаж, квартира двенадцать, комната номер четыре. Она поднялась по обшарпанной лестнице и позвонила в дверь.
Галина открыла не сразу. Выглядела она ещё более усталой, глаза покраснели от слёз.
— Марина? Что ты...
— Можно войти? — спросила Марина.
Комната была крошечной, но идеально чистой. На стене — вырезки из журналов со статьями о Марине и её салонах.
— Вы следили за мной все эти годы, — это был не вопрос.
— Я была так горда тобой, — тихо ответила Галина. — Когда прочитала первую статью о твоём бизнесе, плакала от счастья.
Марина села на скрипучий стул.
— Расскажите мне о моём отце. О том времени. Обо всём.
Они проговорили до утра. Галина рассказывала о молодом студенте-медике Андрее, который клялся в вечной любви, о том, как её религиозные родители прокляли её за «позор», о страшных месяцах беременности в чужом городе, о том, как она держала новорождённую Марину на руках единственные три дня до передачи в детдом.
— Я дала тебе имя Марина, потому что всегда мечтала о море, но никогда его не видела, — призналась Галина. — Хотела, чтобы у тебя была большая жизнь, не такая, как моя.
Когда солнце осветило маленькую комнату, Марина встала.
— Я не могу простить вас сразу. Это слишком больно. Но... я хочу попробовать узнать вас. Не как уборщицу. Как... человека, который дал мне жизнь.
— Это больше, чем я могла надеяться, — прошептала Галина.
Марина достала из сумки ключи и положила на стол.
— Это от квартиры в моём доме, на десятом этаже. Двухкомнатная, с видом на парк. Переезжайте. И больше никаких секретов.
— Марина, я не могу...
— Можете. Это не подарок. Это... инвестиция в будущее. В наше будущее.
Выходя из подъезда, Марина обернулась и увидела Галину в окне третьего этажа. Женщина плакала и улыбалась одновременно, прижимая к груди ключи.
Через год в журнале «Деловая Москва» вышла статья о Марине Волковой и её новой линии спа-салонов для женщин старшего возраста. На фото рядом с ней стояла элегантная седовласая женщина — Галина Волкова, её мать и совладелица бизнеса.
«Иногда, — говорила Марина в интервью, — самые важные встречи в жизни происходят, когда мы к ним совсем не готовы. Но именно они делают нас теми, кем мы должны стать».