Елизавета Андреевна проснулась от настойчивого стука в дверь. Старые настенные часы в коридоре показывали половину восьмого утра. Накинув халат поверх ночной сорочки, она неспешно направилась к двери, придерживаясь рукой за стену — колено опять разболелось к непогоде.
— Елизавета Андреевна, откройте, пожалуйста! — раздался взволнованный голос Анны Сергеевны. — Что-то случилось с Маргаритой Павловной!
В коммунальной квартире на Васильевском острове такие утренние переполохи случались нечасто. За тридцать лет, что Елизавета Андреевна здесь прожила, она научилась различать степень серьёзности происшествий по интонации соседей. Голос Анны Сергеевны звучал не просто встревоженно — в нём слышался настоящий страх.
— Что такое? — спросила она, отпирая дверь.
Анна Сергеевна стояла в коридоре в розовом махровом халате, её обычно аккуратно уложенные волосы были растрёпаны, а в глазах читалось замешательство.
— Я хотела попросить у неё учебник французского для Машеньки, постучала — не отвечает. Дверь заперта изнутри, я точно слышала, как вчера вечером она поворачивала ключ. Но там полная тишина! А ведь Маргарита Павловна всегда встаёт в шесть утра, как часы.
Елизавета Андреевна нахмурилась. Действительно, их соседка отличалась педантичной точностью во всём. За пять лет, что Маргарита Павловна жила в их коммуналке, она ни разу не нарушила заведённый распорядок.
— Может, плохо себя почувствовала? — предположила Елизавета Андреевна, направляясь к комнате Маргариты Павловны.
Дверь действительно была заперта. Елизавета Андреевна постучала — сначала деликатно, потом настойчивее.
— Маргарита Павловна! Вы нас слышите? Откройте, пожалуйста!
Из соседней комнаты выглянул Тимур Рахимов — новый жилец, переехавший полгода назад. Молодой человек работал дома, что-то делал с компьютерами, и редко показывался в общих помещениях.
— Что происходит? — спросил он, поправляя очки.
— Маргарита Павловна не отвечает, — объяснила Анна Сергеевна. — Дверь заперта изнутри.
Тимур подошёл к двери, прислушался, затем опустился на колени и заглянул в замочную скважину.
— Ключ в замке, с той стороны, — констатировал он. — Окна не видно отсюда, но штора задёрнута. Странно.
— Нужно вызвать полицию, — решительно заявила Елизавета Андреевна. — Или скорую. Мало ли что.
— Подождите, — остановил её Тимур. — Давайте сначала попробуем через окно. У нас же второй этаж, и там есть пожарная лестница.
Все трое вышли во двор. Октябрьское утро встретило их промозглым туманом и мелким дождём. Окна комнаты Маргариты Павловны выходили во двор-колодец, типичный для старого Петербурга. Действительно, до пожарной лестницы можно было добраться.
Тимур ловко забрался по ржавым ступенькам и заглянул в окно через щель между шторами.
— Пусто! — крикнул он сверху. — Кровать заправлена, вещи на месте, но её самой нет!
— Как нет? — недоумённо переспросила Анна Сергеевна. — А где же она?
Тимур спустился, отряхивая руки.
— Понятия не имею. Но в комнате точно никого нет. Окно заперто изнутри, я проверил.
Елизавета Андреевна задумчиво посмотрела на окна их квартиры. Старый дом хранил множество секретов, но исчезнуть из запертой комнаты? Это уже слишком даже для их коммуналки с её вековой историей.
— Всё равно нужно вызывать полицию, — повторила она.
Но Тимур покачал головой.
— Погодите. Давайте сначала проверим, может, она где-то в квартире? В ванной, на кухне? Или вышла вчера и не вернулась, а дверь просто захлопнулась?
— Дверь заперта изнутри на ключ, — напомнила Анна Сергеевна. — Я же слышала, как она поворачивала его вчера в десять вечера. Я как раз укладывала Машеньку спать.
Они вернулись в квартиру. Проверили кухню — чайник Маргариты Павловны стоял на своём месте, чистый и сухой. В ванной её полотенце висело аккуратно сложенное, зубная щётка в стаканчике была сухой.
— Она не выходила из комнаты с вчерашнего вечера, — констатировала Елизавета Андреевна. — Но и в комнате её нет. Как такое возможно?
Анна Сергеевна нервно теребила пояс халата.
— Может, всё-таки полицию?
— Нет, подождите, — Тимур внимательно осматривал дверь. — Здесь что-то не так. Смотрите — царапины на косяке, свежие. И краска отколота.
Елизавета Андреевна пригляделась. Действительно, на дверном косяке были видны следы, словно кто-то пытался подковырнуть дверь.
— Но дверь заперта изнутри, — растерянно повторила Анна Сергеевна.
— Знаете что, — решительно сказала Елизавета Андреевна. — Нужно вскрыть дверь. Потом разберёмся. Тимур, у вас есть инструменты?
Молодой человек кивнул и ушёл к себе. Вернулся он с небольшим ящиком, из которого извлёк несколько отвёрток и странного вида проволоку.
— Не спрашивайте, откуда я это умею, — предупредил он, принимаясь за замок.
Через десять минут напряжённой работы замок щёлкнул. Тимур осторожно толкнул дверь — она не поддавалась.
— Там есть ещё засов, — догадался он. — Изнутри. Придётся выбивать.
— Стойте! — Елизавета Андреевна вспомнила что-то важное. — У Маргариты Павловны есть племянница, она иногда приезжает из Москвы. Нужно её предупредить.
— Где её телефон? — спросила Анна Сергеевна.
— Должен быть в её комнате. Она записную книжку на тумбочке держала.
Тимур разбежался и ударил плечом в дверь. Раз, другой, третий. На четвёртый раз засов поддался, и дверь распахнулась.
Комната Маргариты Павловны была образцом порядка. Кровать идеально заправлена, на письменном столе аккуратные стопки тетрадей и учебников французского языка. На стене — фотографии Парижа и репродукция картины Ренуара. Всё как обычно, только хозяйки не было.
— Вот записная книжка, — Анна Сергеевна взяла с тумбочки потрёпанный блокнот. — Вот, Светлана Игоревна, племянница, московский номер.
Елизавета Андреевна тем временем внимательно осматривала комнату. Годы работы медсестрой научили её замечать детали. Постель заправлена, но подушка слегка сдвинута. На столе — недопитая чашка чая, уже остывшая. И ещё...
— Смотрите, — она указала на приоткрытый шкаф. — Вешалка пустая, а ведь здесь всегда висело её серое пальто.
— Так она ушла? — удивился Тимур. — Но как? Дверь была заперта изнутри, окна тоже.
Анна Сергеевна набирала номер племянницы. После нескольких гудков ответил усталый женский голос.
— Алло?
— Светлана Игоревна? Это Анна Сергеевна, соседка вашей тёти по квартире. У нас тут... ситуация. Маргарита Павловна пропала.
— Как пропала? — голос сразу стал встревоженным.
Анна Сергеевна кратко изложила суть дела. На том конце провода воцарилось молчание.
— Я выезжаю, — наконец сказала Светлана. — Буду через четыре часа. Пожалуйста, ничего не трогайте в её комнате.
— Но может, полицию всё-таки? — неуверенно спросила Анна Сергеевна.
— Нет! То есть... подождите меня. Я всё объясню.
Связь прервалась. Трое соседей переглянулись.
— Странная реакция, — заметил Тимур.
— Очень странная, — согласилась Елизавета Андреевна. — Будто она не удивилась.
Они вышли из комнаты, притворив дверь. В кухне Елизавета Андреевна поставила чайник.
— Давайте подумаем логически, — предложила она, доставая чашки. — Маргарита Павловна вчера весь день была дома?
— Да, — кивнула Анна Сергеевна. — Я видела её утром на кухне, она заваривала свой травяной чай. Потом слышала, как она занималась с учеником — мальчик приходил в четыре часа на урок французского.
— Я тоже слышал, — подтвердил Тимур. — Они читали что-то вслух. "Маленький принц", кажется.
— А вечером?
— Вечером она ужинала на кухне около семи, — вспомнила Анна Сергеевна. — Мы немного поговорили о погоде. Она сказала, что чувствует приближение зимы — кости ломит. А в десять я слышала, как она закрывала дверь на ключ.
— И всё? Больше никаких звуков?
— Нет... хотя постойте. Около полуночи я встала попить воды и услышала какой-то шорох в коридоре. Подумала, кто-то в туалет идёт.
Елизавета Андреевна разлила чай по чашкам.
— Тимур, а вы? Ваша комната же рядом с её.
Молодой человек задумался.
— Я работал допоздна, в наушниках. Но да, около полуночи снял их на минуту и тоже что-то услышал. Как будто дверь скрипнула. Но не придал значения.
— Получается, она могла выйти ночью, — предположила Елизавета Андреевна.
— Но дверь-то заперта изнутри! — напомнила Анна Сергеевна.
— Есть способы запереть дверь снаружи так, чтобы казалось, что заперто изнутри, — неожиданно сказал Тимур. — Я... читал в детективах.
Елизавета Андреевна внимательно посмотрела на него.
— Детективы, значит? Ну-ну. А что за царапины на косяке?
— Может, кто-то пытался взломать дверь? — предположила Анна Сергеевна.
— Или наоборот, — задумчиво произнёс Тимур. — Создать видимость взлома.
Они допили чай в молчании. Каждый думал о своём. Елизавета Андреевна вспоминала последние дни — не было ли чего-то необычного в поведении Маргариты Павловны? Женщина всегда держалась особняком, была вежлива, но не допускала близости. О её прошлом они знали мало — преподавала в университете, вышла на пенсию, продолжала давать частные уроки.
— А что если... — начала Анна Сергеевна и осеклась.
— Что?
— Нет, глупость. Просто подумала — а что если она не хотела, чтобы её нашли? Сама всё подстроила?
— Зачем? — удивился Тимур.
— Не знаю. Может, от кого-то пряталась? Или долги были?
Елизавета Андреевна покачала головой.
— Маргарита Павловна не из тех, кто будет прятаться. Она... как бы это сказать... человек старой закалки. Гордая.
— Кстати, о гордости, — вспомнил Тимур. — На прошлой неделе к ней приходил какой-то мужчина. Пожилой, с тростью. Они о чём-то спорили, я слышал повышенные голоса.
— Я тоже видела его, — кивнула Анна Сергеевна. — Интеллигентного вида дедушка. Но Маргарита Павловна его выпроводила довольно резко.
— Может, это как-то связано? — предположила Елизавета Андреевна.
Время тянулось медленно. Они ещё раз осмотрели комнату, но ничего подозрительного не нашли. Только одна деталь привлекла внимание Елизаветы Андреевны — на письменном столе лежала открытка с видом Эйфелевой башни, а на ней неровным почерком было написано: "Il n'est jamais trop tard" — "Никогда не поздно".
— Это по-французски, да? — спросила Анна Сергеевна.
— Да. Странное послание.
Около часа дня раздался звонок в дверь. На пороге стояла женщина лет сорока пяти, очень похожая на Маргариту Павловну — те же серые глаза, прямой нос, только волосы тёмные, без седины.
— Светлана Игоревна, — представилась она. — Где комната тёти?
Они проводили её к двери. Светлана осмотрела комнату, взяла открытку, прочитала и вдруг улыбнулась.
— Ну вот и всё, — сказала она с облегчением. — Можете не волноваться.
— Как это? — возмутилась Анна Сергеевна. — Ваша тётя пропала!
— Она не пропала. Она уехала.
— Куда? Как?
Светлана присела на стул и вздохнула.
— Это долгая история. Тётя Маргарита в молодости была влюблена в француза, он приезжал в Ленинград по культурному обмену в семидесятых. Роман был бурный, но он уехал, а она... не смогла. Родители не пустили, время было такое. Потом вышла замуж за другого, но неудачно. Развелась, детей не было. А месяц назад она получила письмо — он овдовел и искал её все эти годы. Приглашал приехать в Париж.
— Тот пожилой господин! — догадалась Елизавета Андреевна.
— Наверное. Она мне звонила, спрашивала совета. Я сказала — езжай, что ты теряешь? А она всё сомневалась — возраст, мол, не тот, да и как это будет выглядеть. А теперь, видимо, решилась.
— Но почему так... тайно? — недоумевал Тимур.
— Тётя Маргарита очень щепетильная. Наверняка не хотела объяснений, расспросов, советов. И потом, у неё были проблемы с документами на выезд — какие-то старые долги по квартире бывшего мужа. Возможно, пришлось выезжать не совсем легально.
— А дверь? Как она вышла из запертой комнаты?
Светлана улыбнулась.
— Тётя в молодости увлекалась альпинизмом. И до последнего времени была в прекрасной форме. Спуститься со второго этажа по пожарной лестнице для неё — пустяк. А дверь заперла изнутри заранее, чтобы выиграть время.
Все переглянулись. История казалась невероятной, но...
— Смотрите! — Анна Сергеевна указала на подоконник.
На белой краске были видны едва заметные следы — как будто кто-то ставил сюда ногу.
— Точно! — воскликнул Тимур. — Она открыла окно изнутри, вылезла на пожарную лестницу, а потом закрыла его снаружи. Есть способ — тонкой пластинкой между рамами.
— Но зачем такие сложности? — всё ещё недоумевала Елизавета Андреевна.
— Чтобы мы не сразу хватились, — объяснила Светлана. — К тому времени, как обнаружили бы её исчезновение, она была бы уже далеко. Возможно, даже за границей.
Анна Сергеевна всплеснула руками.
— Вот это история! Как в кино!
— Тётя всегда была романтиком, просто тщательно это скрывала, — Светлана взяла с полки фотоальбом, полистала. — Вот, смотрите.
На пожелтевшей фотографии молодая Маргарита Павловна стояла рядом с высоким мужчиной на фоне Исаакиевского собора. Оба улыбались, глядя друг на друга, а не в объектив.
— Это он? — спросила Елизавета Андреевна.
— Да. Жан-Пьер. Преподаватель литературы из Сорбонны.
— И она действительно уехала к нему? После стольких лет?
— А почему нет? — Светлана аккуратно закрыла альбом. — Для любви возраст не помеха. И потом, она заслужила своё счастье.
Тимур прокашлялся.
— А как же вещи? Документы?
— Самое необходимое взяла — видите, пальто нет, и маленького чемодана тоже. Документы наверняка при ней. А остальное... не так уж важно, когда едешь к любви всей своей жизни.
Елизавета Андреевна подошла к окну, посмотрела вниз. Пожарная лестница была ржавой, но крепкой. Для решительной женщины в хорошей форме — вполне преодолимое препятствие.
— Знаете, — сказала она задумчиво. — Я ей даже завидую. Белой завистью. Решиться на такое в семьдесят лет...
— Ей было важно уйти красиво, — добавила Светлана. — Не просто съехать с вещами, а исчезнуть, как героиня романа. Оставить загадку.
— Ну, загадку она точно оставила, — усмехнулся Тимур. — Мы тут чуть полицию не вызвали.
— Хорошо, что не вызвали, — Светлана встала. — Были бы лишние вопросы. А так... Я заберу кое-какие вещи, оплачу её долю коммунальных платежей за несколько месяцев вперёд. Если она вернётся — комната её. Если нет... что ж, будем считать, что она начала новую жизнь.
— А вдруг это всё не так? — засомневалась Анна Сергеевна. — Вдруг с ней правда что-то случилось?
Светлана достала из сумочки телефон, набрала номер.
— Тётя Маргарита? Это Света. Да, они догадались... Нет, полицию не вызывали... Да, я им всё объяснила.
Она включила громкую связь. Знакомый голос Маргариты Павловны звучал непривычно молодо и радостно.
— Передайте соседям мои извинения. Особенно Елизавете Андреевне — знаю, она волновалась. Но иначе я не могла. Понимаете, в моём возрасте уже не объяснишься с соседями, что едешь к мужчине в Париж. Засмеют или покрутят пальцем у виска.
— Маргарита Павловна! — не выдержала Елизавета Андреевна. — Мы бы поняли!
— Милая Елизавета Андреевна! Может быть. Но мне нужно было уйти именно так. Без прощаний, без слёз, без советов. Как в молодости — взять и уехать навстречу счастью.
— Вы где сейчас?
— В поезде. Еду в Хельсинки, оттуда — в Париж. Жан-Пьер встретит меня в аэропорту.
— А... надолго?
В трубке рассмеялись.
— А какая разница? В нашем возрасте не загадывают надолго. Но каждый день, что нам остался, мы проведём вместе. Сорок пять лет ждали — хватит.
— Удачи вам, — тихо сказала Анна Сергеевна.
— Merci, ma chère. Спасибо, дорогая. Может, ещё увидимся. Или нет. Но запомните — никогда не поздно быть счастливой. Никогда.
Связь прервалась. В комнате воцарилось молчание.
— Вот так история, — наконец произнёс Тимур. — Как в детективе Агаты Кристи — загадочное исчезновение, запертая комната, а в финале...
— А в финале — любовь, — закончила Елизавета Андреевна. — Самая неожиданная развязка.
Светлана собрала несколько вещей в сумку — фотоальбом, какие-то документы, шкатулку с украшениями.
— Она просила передать это ей, если всё получится. А комнату... Может, кто-то из вас хочет переехать? Она просторнее ваших.
Все покачали головами.
— Пусть остаётся как есть, — решила Елизавета Андреевна. — Вдруг вернётся.
— Вряд ли, — улыбнулась Светлана. — Но спасибо за понимание.
Она ушла, оставив соседей в задумчивости. Анна Сергеевна первой нарушила молчание.
— А ведь мы её совсем не знали. Жили рядом столько лет, а она оказалась совсем другим человеком.
— Все мы — другие, — философски заметил Тимур. — Просто не всем удаётся это показать.
Елизавета Андреевна подошла к окну комнаты Маргариты Павловны, посмотрела на дождливый питерский двор. Где-то там, за серыми крышами, за границами привычного мира, мчался поезд, увозивший пожилую учительницу французского к её давней любви.
— Знаете что, — сказала она. — Давайте выпьем за неё. За Маргариту Павловну и её побег.
— Побег? — переспросила Анна Сергеевна.
— А как ещё назвать? Она сбежала. От старости, от одиночества, от серых будней. Сбежала к счастью.
Они прошли на кухню. Елизавета Андреевна достала из своих запасов бутылку коньяка — подарок на прошлый день рождения, который она берегла для особого случая.
— За Маргариту Павловну, — подняла она рюмку. — За её французский роман.
— За любовь, — добавила Анна Сергеевна.
— За смелость, — закончил Тимур.
Они выпили, и каждый подумал о своём. О несбывшихся мечтах, упущенных возможностях, о том, что ещё не поздно изменить. Комната Маргариты Павловны осталась закрытой — пусть хранит свои тайны. А в старой коммунальной квартире на Васильевском острове жизнь пошла своим чередом.
Только иногда, проходя мимо запертой двери, соседи вспоминали тихую учительницу французского, которая доказала, что для настоящей любви нет преград. Ни возраст, ни расстояния, ни запертые изнутри двери не могут остановить того, кто решил быть счастливым.
А через месяц пришла открытка из Парижа. На ней был всё тот же вид Эйфелевой башни, а на обороте — короткая надпись: "Je suis heureuse. M.P." — "Я счастлива. М.П."
Елизавета Андреевна повесила открытку на холодильник, где она и осталась — напоминание о том, что чудеса случаются даже в обычной питерской коммуналке, а любовь не знает границ и возрастов.
История Маргариты Павловны стала легендой дома. Новым жильцам её рассказывали с разными подробностями, добавляя романтических деталей. Говорили, что в тихие вечера из запертой комнаты слышится французская речь и звуки аккордеона. Конечно, это было неправдой, но красивая легенда всегда лучше скучной реальности.
А где-то в Париже, на маленькой улочке в Латинском квартале, пожилая пара пила кофе в уютном кафе, держась за руки и глядя друг на друга так, словно им снова по двадцать пять. И никому из прохожих не было дела до того, что их счастью пришлось ждать сорок пять лет, чтобы состояться.