Анна проснулась от настойчивого стука в окно. Тук-тук-тук. Она приоткрыла один глаз и посмотрела на часы — половина шестого утра. Тук-тук-тук. Снова. Она повернулась на другой бок и накрылась подушкой, но звук не прекращался.
Сдавшись, Анна села на кровати и посмотрела в сторону окна. На подоконнике с внешней стороны сидел сизый голубь и методично постукивал клювом по стеклу. Увидев, что хозяйка квартиры проснулась, птица замерла и уставилась на неё чёрным бусинчатым глазом.
— Ну и чего тебе надо? — хрипло спросила Анна, зная, что разговаривает с птицей, но в пять тридцать утра это казалось вполне нормальным.
Голубь склонил голову набок, словно обдумывал ответ, затем снова постучал, на этот раз тише.
— Да иди ты, — пробормотала Анна и снова легла, натянув одеяло до подбородка.
Тук-тук-тук.
Выругавшись, она встала с кровати, натянула старый халат и подошла к окну. Голубь отпрыгнул на самый край подоконника, но не улетел. Анна заметила, что одно крыло птицы как-то странно подогнуто. Возможно, голубь был ранен или болен. Что-то в этой картине — серое оперение на фоне бледно-розового рассветного неба, тёмный внимательный глаз — заставило её почувствовать нечто вроде вины. Она открыла форточку, пропуская в квартиру холодный утренний воздух.
Голубь не двинулся с места.
— Ну заходи, раз пришёл, — сказала Анна, махнув рукой в сторону комнаты.
К её удивлению, птица легко спрыгнула с подоконника на журнальный столик. Крыло действительно было повреждено — голубь держал его немного на отлёте и щадил при движении.
— Так, и что мне с тобой делать? — спросила Анна, глядя на неожиданного гостя.
Голубь наклонил голову и моргнул.
Она вздохнула и пошла на кухню. Достала блюдце, налила воды, нашла в шкафу забытый пакет овсяных хлопьев и насыпала немного на другое блюдце. Вернувшись в комнату, она поставила угощение перед голубем. Тот с достоинством подошёл к воде, аккуратно попил, затем подобрал несколько хлопьев.
— Ты странный, — заметила Анна, присаживаясь на диван. — Я думала, голуби боятся людей. А ты будто в гости решил зайти.
Голубь прекратил есть и посмотрел на неё, словно понимал каждое слово. В его взгляде было что-то человеческое, почти осмысленное. Анна поёжилась.
— Так, хватит пялиться. У тебя своя жизнь, у меня своя, — она встала и направилась в ванную. — Когда поешь, можешь выйти тем же путём.
Приняв душ и одевшись, Анна вернулась в комнату, ожидая, что голубь уже улетел. Но он всё ещё сидел на журнальном столике, только теперь смотрел в окно.
— Ещё здесь? — удивилась она. — У тебя что, нет своих голубиных дел?
Птица перевела взгляд на неё, но не двинулась с места.
— Ладно, — сдалась Анна. — Побудь, пока я на работу соберусь. Потом разберёмся.
Она приготовила завтрак, поставила чайник. Странно, но присутствие птицы не раздражало. Наоборот, возникло ощущение, будто она не одна в квартире, и это было... приятно. Последние три года после развода Анна жила одна, и тишина квартиры порой давила на неё, особенно по утрам.
Собравшись на работу, она заколебалась у двери. Оставлять голубя в квартире было странно, но и выгонять его — тоже. С повреждённым крылом он был лёгкой добычей для кошек, бродячих собак или просто жестоких людей.
— Знаешь что, — сказала она голубю, — побудь здесь. Я форточку закрою, чтобы ты не улетел. Вечером вернусь и придумаем что-нибудь.
Голубь, казалось, кивнул. Анна тряхнула головой — ей точно мерещится.
На работе день тянулся бесконечно. Анна не могла сосредоточиться, постоянно думая о странном госте, оставленном дома. Что, если он испортит мебель, обделает всё вокруг? В обеденный перерыв она нашла в интернете информацию о городских голубях, о том, как заботиться о раненых птицах, и даже номер ветеринара, специализирующегося на пернатых.
Вернувшись домой, она с опаской открыла дверь, ожидая увидеть следы голубиного пребывания. Но квартира выглядела прежней. Голубь сидел на том же журнальном столике, только теперь — в лучах закатного солнца, раскрасивших его серые перья в золотые и розовые оттенки.
— Ну привет, — сказала Анна, закрывая за собой дверь. — Как день прошёл?
Голубь переступил с лапки на лапку.
— Я тебе корма купила, — она достала из сумки пакет с зерновой смесью. — И ветеринара нашла. Завтра суббота, можем сходить.
Она насыпала корм в блюдце, заменила воду и села рядом на диван, наблюдая, как птица ест.
— Знаешь, — вдруг сказала Анна, — я сегодня весь день думала, почему ты пришёл именно ко мне. Вокруг столько окон, столько людей. Почему мой подоконник?
Голубь перестал клевать и посмотрел на неё.
— Вот, опять! Ты так на меня смотришь, будто всё понимаешь, — она нервно рассмеялась. — Я сейчас разговариваю с птицей. Совсем с ума сошла.
Тем не менее, вечер прошёл удивительно мирно. Анна смотрела сериал, иногда поглядывая на своего нового соседа, который вёл себя на удивление деликатно — тихо сидел, изредка переходил с места на место, но в основном наблюдал за происходящим вокруг с философским спокойствием.
Перед сном она устроила ему гнездо из старого шарфа в коробке и поставила на пол у кровати.
— Вот твоя постель. Надеюсь, понравится.
К её удивлению, голубь послушно спрыгнул на пол, зашёл в коробку и устроился в импровизированном гнезде.
— Спокойной ночи, — сказала Анна, выключая свет.
* * *
Утром Анна проснулась от знакомого уже тук-тук-тук, только теперь звук раздавался не от окна, а от двери шкафа. Голубь стоял на полу и методично постукивал клювом по дереву.
— Доброе утро, — хрипло сказала Анна. — Чего тебе?
Голубь продолжил стучать по дверце. Анна встала, подошла к шкафу и открыла его.
— Ты что-то хочешь отсюда?
Птица наклонила голову и смотрела внутрь. Анна проследила за направлением его взгляда — на нижней полке, в дальнем углу стояла старая обувная коробка с надписью «Мелочи».
— Это? — она указала на коробку.
Голубь, казалось, утвердительно моргнул.
Чувствуя себя участницей какого-то сюрреалистического фильма, Анна достала коробку и поставила на пол. В ней хранились всякие памятные мелочи — билеты в кино, маленькие сувениры из поездок, несколько фотографий. Она открыла крышку.
Голубь тут же подошёл ближе и стал рассматривать содержимое.
— Что ты ищешь? — спросила Анна, всё больше удивляясь происходящему.
Птица клювом подцепила край старой фотографии, наполовину скрытой под другими предметами. Анна аккуратно достала снимок. На выцветшем от времени глянце улыбались она и её бывший муж Алексей, оба молодые, счастливые, на фоне городского парка. В углу снимка виднелась дата — ровно пять лет назад.
— Откуда ты... как ты... — она запнулась, глядя то на фотографию, то на голубя.
Птица снова постучала клювом, теперь уже по снимку, прямо по лицу Алексея.
В дверь позвонили. Анна вздрогнула — в субботу утром к ней никто не приходил. Она посмотрела на часы — начало девятого.
Звонок повторился.
Анна накинула халат и пошла открывать, не выпуская фотографию из рук. На пороге стоял Алексей — немного постаревший, с новой стрижкой, но всё те же глаза, всё та же нервная полуулыбка.
— Привет, — сказал он. — Извини за ранний визит.
Анна стояла, не в силах вымолвить ни слова, переводя взгляд с Алексея на фотографию в своей руке.
— Я звонил несколько раз вчера, но ты не брала трубку, — продолжил он. — Я подумал, может, лично... У меня пересадка, я в Москве проездом. Улетаю сегодня вечером.
— Пересадка, — механически повторила Анна.
— Да, я теперь в Питере живу, — он замялся. — Можно войти? Или я не вовремя?
Анна молча отступила, пропуская его в прихожую. Через открытую дверь спальни был виден голубь, который теперь сидел на журнальном столике и наблюдал за происходящим.
— У тебя птица в доме? — удивился Алексей.
— Да, голубь. Раненый, — Анна наконец обрела голос. — Вчера прилетел.
Алексей прошёл в комнату и с любопытством посмотрел на птицу.
— Привет, дружище, — сказал он.
Голубь склонил голову набок, разглядывая гостя с явным интересом.
— Ты когда прилетел? — спросила Анна, всё ещё держа в руках фотографию.
— Вчера вечером. Остановился в гостинице недалеко от аэропорта, — Алексей повернулся к ней. — Что у тебя в руке?
Анна протянула ему снимок.
— Нашла сегодня утром. Вернее, — она кивнула в сторону голубя, — он нашёл.
Алексей взял фотографию, и его лицо смягчилось.
— Надо же, я помню этот день. Мы тогда...
— Впервые заговорили о детях, — закончила за него Анна.
Они замолчали. Три года назад их брак распался после нескольких неудачных попыток завести ребёнка, взаимных обвинений и постепенно растущей пропасти непонимания.
— Анна, я... — начал Алексей.
Голубь вдруг взлетел со столика, описал круг по комнате и сел на спинку дивана между ними. Его повреждённое крыло, казалось, полностью зажило.
— Ого, — удивился Алексей. — Он же вроде раненый был?
— Был, — Анна подошла ближе, разглядывая крыло. — Ещё вчера он летать не мог.
Голубь расправил оба крыла, демонстрируя их целостность, затем повернул голову к открытой форточке.
— Кажется, он хочет улететь, — сказал Алексей.
— Да, похоже на то, — Анна почувствовала странную грусть.
Они молча смотрели, как птица вспорхнула, сделала ещё один круг по комнате и вылетела в окно, исчезая в утреннем небе.
— Странно всё это, — пробормотал Алексей.
— Да, — согласилась Анна, глядя на пустой подоконник, затем снова на бывшего мужа. — Почему ты пришёл? Спустя три года.
Алексей глубоко вздохнул.
— Я много думал в последнее время. О нас, о том, что случилось, — он помолчал. — Я прошёл терапию. Там, в Питере. Многое понял.
— И что ты понял? — спросила Анна тихо.
— Что я был неправ. Во многом, — он провёл рукой по волосам, жест, который она так хорошо помнила. — Я обвинял тебя, хотя должен был поддерживать. Я убежал, хотя должен был остаться и бороться. За нас.
Анна смотрела в окно, на утреннее небо, где ещё можно было различить удаляющуюся точку — их странного посетителя.
— Я не прошу вернуть всё назад, — продолжил Алексей. — Просто хотел увидеть тебя. Сказать, что сожалею. И что всё ещё...
Он не закончил фразу, но Анна знала, что он хотел сказать. Она повернулась к нему, всматриваясь в знакомые черты. Они изменились, стали мягче, спокойнее. Или это она изменилась? Что-то в ней отпустило, освободилось, словно стая голубей взлетела с тяжёлых ветвей её души.
— Давай выпьем кофе, — сказала она наконец. — И поговорим. По-настоящему.
Алексей улыбнулся, и в его улыбке было облегчение и надежда.
— Давай.
Они прошли на кухню, оставив фотографию на столике. За окном расцветало утро нового дня, а где-то высоко над городом летел сизый голубь, расправив крылья навстречу ветру.
* * *
Вечером того же дня, когда Алексей уже уехал в аэропорт (с обещанием вернуться через неделю), Анна сидела у окна с чашкой чая. День выдался насыщенным — они говорили часами, обсуждая прошлое, настоящее, возможное будущее. Не всё было гладко, не все раны затянулись, но начало было положено.
На подоконник с внешней стороны опустился голубь. Обычный сизый голубь, каких тысячи в городе. Он наклонил голову, разглядывая Анну чёрным бусинчатым глазом.
— Это ты? — спросила она, подходя ближе к окну.
Голубь моргнул.
— Спасибо, — сказала Анна, не совсем понимая, за что благодарит птицу, но чувствуя, что это правильно.
Голубь щёлкнул клювом, словно отвечая «пожалуйста», расправил крылья и взлетел, растворяясь в сумерках.
Анна улыбнулась и долго ещё смотрела в темнеющее небо, где одна за другой зажигались звёзды — маленькие маяки надежды в бескрайнем океане возможностей.