Зухра Абдуллаева проснулась в четыре тридцать утра, как всегда. Рустам храпел, отвернувшись к стене. Его спина, широкая и знакомая до каждой родинки, больше не вызывала никаких чувств. Ни тепла, ни раздражения. Пустота.
В ванной она умылась ледяной водой, натянула форменную жилетку с логотипом "Перекрёсток" и вышла на кухню. Заварила растворимый кофе, съела вчерашнюю лепёшку. На столе лежала записка от Рустама: "Деньги в конверте". Всегда одно и то же. Пятнадцать лет одно и то же.
Московское утро встретило её мокрым снегом и запахом выхлопных газов. В метро она стояла, зажатая между чьей-то сумкой и чьим-то животом, и думала о Самарканде. О том, как пахнут персики на базаре в июле. О том, как мама пекла самсу в тандыре. Мама умерла три года назад. Зухра не смогла поехать на похороны - не было денег, не было документов, не было времени.
В супермаркете уже горел свет. Охранник Витёк кивнул ей, не отрываясь от телефона. Зухра прошла в подсобку, переоделась, заняла своё место за кассой номер семь.
Первой покупательницей была молодая женщина с ребёнком. Памперсы, детское питание "Фрутоняня", влажные салфетки. Зухра взяла баночку с пюре, чтобы пробить штрих-код, и вдруг...
Темнота. Плач младенца. Женский голос, срывающийся на крик: "Я больше не могу! Не могу!" Разбитая тарелка на полу. Мужчина уходит, хлопает дверь. Ребёнок плачет громче.
Зухра выронила банку. Пюре разлилось по ленте.
- Что с вами? - спросила покупательница.
- Простите, простите, - забормотала Зухра, хватая тряпку. - Голова закружилась.
Женщина смотрела устало, под глазами синяки. Зухра быстро пробила покупки, избегая прикосновений. Женщина ушла, волоча за собой коляску.
Следующий - старик в потёртом пиджаке. Хлеб, молоко, пачка дешёвых сосисок. Зухра осторожно взяла пакет молока.
Аудитория университета. Молодые лица, внимательные глаза. Его голос, уверенный и звонкий: "Достоевский понимал природу русской души как никто другой..." Аплодисменты. Цветы. Жена в красивом платье.
Потом - пустая квартира. Фотография жены в траурной рамке. Тишина.
- Восемьсот двенадцать рублей, - сказала Зухра, и её голос дрогнул.
Старик достал потрёпанный кошелёк, отсчитал мелочь. Его руки дрожали.
Так продолжалось весь день. Каждое прикосновение к товару открывало чужую жизнь. Подросток с энергетиками и чипсами - ночи за компьютером, взлом банковских систем, страх ареста. Женщина с дорогой косметикой - любовник моложе на двадцать лет, муж в командировке, пустота в душе. Мужчина с водкой - увольнение, долги, мысли о суициде.
Зухра чувствовала, как эти жизни проникают в неё, смешиваются с её собственными воспоминаниями. Она видела себя со стороны - уставшую женщину в форменной жилетке, механически пробивающую товары, улыбающуюся дежурной улыбкой. Видела свою жизнь как один из тысяч товаров на ленте - обычную, серую, со сбитым штрих-кодом.
В восемь вечера её сменила Оксана. Зухра пошла в подсобку, села на ящик из-под бананов, закрыла лицо руками. Что с ней происходит? Может, это усталость? Или начало безумия?
Домой она шла пешком, боясь метро, боясь случайных прикосновений. Дома было темно - Рустам ещё не вернулся. Она легла не раздеваясь, укрылась с головой одеялом.
На следующий день всё повторилось. И на следующий. Зухра научилась контролировать видения, прикасаться к товарам краешками пальцев, чтобы образы были не такими яркими. Она начала узнавать постоянных покупателей не только в лицо, но и вглубь - их страхи, их тайны, их боль.
Прошла неделя. Вечер пятницы. Зухра уже собиралась закрывать кассу, когда увидела Рустама. Он шёл по проходу между стеллажами, в корзине у него было пиво, колбаса, торт "Птичье молоко". Торт он никогда не покупал - Зухра сама пекла по выходным.
- Ты чего здесь? - удивилась она.
- За продуктами зашёл, - буркнул он, не глядя ей в глаза. - Ты же допоздна сегодня.
Зухра начала пробивать товары. Взяла упаковку пива - ничего. Колбасу - ничего. Потом взяла торт.
Яркая квартира, не их квартира. Женщина лет тридцати, славянской внешности, смеётся. На столе тот же торт. Свечи. Рустам целует её. На стене детские рисунки. Мальчик лет пяти вбегает в комнату: "Папа, папа, смотри, что я нарисовал!"
Зухра стояла, держа торт в руках. Рустам смотрел на неё, и в его глазах был страх. Он понял, что она знает. Как - непонятно, но понял.
- Две тысячи четыреста рублей, - сказала Зухра спокойно.
Рустам молча расплатился, взял пакет, пошёл к выходу. У дверей обернулся, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
Зухра дослужила до конца смены. Оксана опаздывала, пришлось ждать лишние полчаса. Потом Зухра пошла в кабинет к управляющему.
- Я увольняюсь, - сказала она.
- Что? Зухра Алиевна, вы же у нас лучший работник! Что случилось?
- Домой поеду. В Самарканд.
- Но...
- Я напишу заявление.
Дома Рустама не было. Не было и его вещей - забрал самое необходимое. На столе лежал конверт с деньгами и записка: "Прости".
Зухра села за стол, достала телефон, набрала номер сестры в Самарканде.
- Алло, Мавлюда? Это я. Да, я знаю, что поздно. Слушай, я приеду. Через неделю. Насовсем.
В трубке была тишина, потом сестра заплакала.
- Апа, апа, правда? Ты правда приедешь?
- Правда, - сказала Зухра и улыбнулась. Впервые за много лет улыбнулась по-настоящему.
Она посмотрела на свои руки. Обычные руки, с обломанными ногтями, со следами от сканера штрих-кодов. Руки, которые прикасались к тысячам товаров, к тысячам жизней. Руки, которые теперь были свободны.
На следующее утро она пошла в супермаркет в последний раз. Села за кассу номер семь, включила сканер. Первым покупателем был молодой парень с букетом роз. Зухра взяла цветы, чтобы найти ценник, и увидела: девушка в белом платье, слёзы счастья, кольцо на пальце, слова "Да, да, тысячу раз да!"
Зухра улыбнулась, пробила цветы.
- Удачи вам, - сказала она парню.
- Спасибо! - он сиял от счастья.
Весь день она принимала чужие жизни как дар. Больше не пугалась, не отстранялась. Видела любовь и ненависть, надежду и отчаяние, рождение и смерть. Видела, как переплетаются судьбы, как из маленьких покупок складываются большие истории.
В конце смены пришла Оксана.
- Слышала, увольняешься?
- Да.
- И правильно делаешь. Я бы тоже свалила отсюда, да некуда.
Зухра сняла форменную жилетку, сложила, положила на стул. Посмотрела на кассу номер семь. Обычная касса, ничем не отличающаяся от других. Только она знала её секрет.
Выйдя из супермаркета, Зухра подняла лицо к небу. Шёл снег, но уже не мокрый, а пушистый, чистый. Она поймала снежинку на ладонь, и та мгновенно растаяла, оставив маленькую каплю воды. В этой капле она увидела себя - женщину, которая идёт домой, чтобы собрать вещи. Женщину, которая завтра сядет в поезд. Женщину, которая через три дня будет стоять на перроне вокзала в Самарканде, и сестра обнимет её, и обе будут плакать.
Она увидела персиковые деревья, которые зацветут весной. Увидела себя на базаре, продающей лепёшки, испечённые в настоящем тандыре. Увидела внуков сестры, которые будут звать её Зухра-опа и просить рассказать сказку.
Видение исчезло. Зухра пошла домой, по московским улицам, мимо таких же супермаркетов, мимо таких же усталых людей. Но теперь она знала их секрет - в каждом из них была целая вселенная, целая жизнь, которую можно было прочитать, если знать, как смотреть.
А ещё она знала свой секрет - иногда нужно отпустить чужие жизни, чтобы найти свою собственную.