Валентина Петровна проснулась в то утро с ощущением, что мир слегка покосился. Не то чтобы сильно — так, градуса на два-три, но достаточно, чтобы привычные вещи выглядели чуть иначе. Будильник на тумбочке показывал половину шестого, до работы оставалось ещё полтора часа, но спать уже не хотелось. Она лежала, глядя в потолок, и думала о том, что жизнь её похожа на бесконечную ленту кассового аппарата — такая же монотонная, предсказуемая и разделённая на одинаковые квадратики дней.
В супермаркете "Солнечный" она работала уже пятнадцать лет. Пятнадцать лет одних и тех же "Здравствуйте", "Пакет нужен?", "С вас триста двадцать рублей", "Спасибо за покупку". Иногда ей казалось, что она могла бы произносить эти фразы во сне, и никто бы не заметил разницы.
Встав с постели, Валентина Петровна подошла к окну. Город ещё спал, только редкие огоньки в окнах напоминали о том, что она не одна встречает этот ранний час. Где-то там, за стенами других квартир, такие же люди готовились к такому же дню. Интересно, думала она, о чём они размышляют в эти минуты? Счастливы ли они? Или тоже считают свою жизнь бесконечной кассовой лентой?
На работу она пришла, как всегда, за пятнадцать минут до открытия. Игорь, молодой охранник, уже стоял у входа, поправляя форменную куртку.
— Доброе утро, Валентина Петровна, — сказал он, и она заметила, как его уши слегка покраснели.
— Доброе, Игорь.
Странно, подумала она, проходя мимо него в подсобку. Раньше она не замечала, что он краснеет при встрече с ней. Впрочем, чего только не привидится с утра пораньше.
В раздевалке она переоделась в форменную жилетку с бейджиком "Валентина, кассир", взяла из шкафчика книгу — сегодня это был том Шопенгауэра, купленный на прошлой неделе в букинистическом — и направилась к своей кассе номер три. Касса номер три была её троном, её наблюдательным пунктом, откуда она изо дня в день следила за человеческой комедией.
Первый покупатель появился ровно в восемь. Это был мужчина лет пятидесяти в мятом костюме, покупавший бутылку водки и пачку сигарет.
— Доброе утро, — сказала Валентина Петровна, пробивая товары.
И тут случилось то самое странное. Она услышала голос, но губы мужчины не шевелились.
"Опять. Опять я не смог удержаться. Маша убьёт меня. Сказал же ей, что бросил. Господи, ну почему я такой слабак?"
Валентина Петровна вздрогнула и уронила пачку сигарет.
— Извините, — пробормотала она, поднимая её.
Мужчина посмотрел на неё с удивлением, взял покупки и поспешил к выходу. А в голове Валентины Петровны всё ещё звучал его голос, полный отчаяния и самобичевания.
Следующей была молодая мама с коляской. Ребёнок плакал, и женщина выглядела измученной.
— Пакет нужен? — спросила Валентина Петровна, стараясь не смотреть покупательнице в глаза.
— Да, пожалуйста.
И снова голос, тихий, усталый: "Только бы он замолчал хоть на минуту. Только бы поспать хоть час. Я больше не могу. Я плохая мать. Я не справляюсь."
Валентина Петровна почувствовала, как к горлу подступает ком. Она быстро упаковала покупки — детское питание, подгузники, успокоительный чай — и протянула пакет женщине.
— Всё будет хорошо, — тихо сказала она. — Вы прекрасная мама. Просто устали.
Женщина удивлённо посмотрела на неё, и в её глазах блеснули слёзы.
— Спасибо, — прошептала она и поспешила прочь.
Так продолжалось весь день. Каждый покупатель, подходивший к её кассе, невольно открывал ей свои мысли. Пожилой профессор, покупавший корм для кота, думал о смерти и одиночестве. Подросток, берущий чипсы и колу, мучился от неразделённой любви. Элегантная дама в дорогой шубе размышляла о том, как ей надоела роль успешной бизнес-леди, и мечтала всё бросить и уехать в деревню разводить коз.
К обеденному перерыву Валентина Петровна чувствовала себя совершенно разбитой. Она сидела в комнате отдыха, держа в руках нераскрытого Шопенгауэра, и думала о том, что философ был прав — мир действительно полон страданий. Только раньше она знала об этом теоретически, а теперь чувствовала всей кожей.
— Можно к вам? — в дверь заглянул Игорь.
Она кивнула, и он присел рядом, держа в руках два стакана чая.
— Вы сегодня какая-то... необычная, — сказал он, протягивая ей стакан.
"Красивая. Она такая красивая, когда задумывается. Как же сказать ей? Как найти слова? Она же решит, что я идиот. Охранник и кассирша — банально, как в дешёвом романе."
Валентина Петровна чуть не выронила стакан. Она посмотрела на Игоря — на его добрые карие глаза, на руки, нервно теребящие край форменной куртки, — и вдруг поняла, что он пишет стихи. Откуда она это знала? Может быть, услышала в его мыслях? Или просто почувствовала?
— Игорь, — сказала она мягко. — Вы пишете стихи?
Он покраснел так, что даже уши стали пунцовыми.
— Откуда вы... Я никому не говорил.
— Просто догадалась. У вас взгляд поэта.
"Она знает. Боже, она знает. Может, показать ей? Нет, они ужасные. Но вдруг ей понравится?"
— Я бы с удовольствием почитала, — сказала Валентина Петровна, опережая его мысли.
После обеда поток покупателей усилился. Пенсионеры спешили закупиться к ужину, офисные работники забегали за продуктами по дороге домой, мамы с детьми после школы покупали сладости и фрукты. И каждый нёс с собой свой груз мыслей, тревог, надежд.
Но больше всего Валентину Петровну тронула Анна Ивановна — старушка, которая приходила каждый день за одним и тем же набором: батон белого хлеба, пакет молока, пачка творога. Обычно она ворчала на цены, на молодёжь, на правительство, на погоду. Но сегодня Валентина Петровна услышала её настоящие мысли.
"Зачем я вру себе, что мне нужен целый батон? Половину выброшу, как всегда. Но покупать половину — значит признать, что я одна. Совсем одна. Даже кота нет. Вчера разговаривала с телевизором. Ответила диктору на его приветствие. Схожу с ума, наверное."
— Анна Ивановна, — окликнула её Валентина Петровна, когда старушка уже направлялась к выходу. — А не хотите чаю? У нас перерыв через пятнадцать минут, я бы с удовольствием с вами поболтала.
Старушка остановилась, обернулась. На её лице боролись недоверие и надежда.
— Да что мне с вами болтать? О чём?
— Да мало ли. О жизни, о книгах. Я вот Шопенгауэра читаю, но что-то не очень понимаю. Может, растолкуете?
"Она что, издевается? Нет, вроде искренне. Господи, когда я последний раз с кем-то чай пила? Не помню даже."
— Ну... если вам действительно интересно... — пробормотала Анна Ивановна.
Следующий перерыв они провели втроём — Валентина Петровна, Анна Ивановна и Игорь, который принёс свою тетрадь со стихами. Старушка оказалась бывшей учительницей литературы и с удовольствием разбирала стихи молодого человека, делая замечания и давая советы. Игорь сиял, Анна Ивановна оживилась и помолодела лет на десять, а Валентина Петровна думала о том, что, возможно, её странный дар дан ей не случайно.
Вечером, закрывая кассу, она размышляла о прошедшем дне. Да, она слышала мысли людей, видела их боль, их одиночество, их страхи. Но она также видела их надежды, их любовь, их стремление быть понятыми и принятыми. И может быть, думала Валентина Петровна, в этом и есть смысл её работы — не просто пробивать товары и выдавать сдачу, а быть тем маленьким островком человеческого тепла, который так нужен людям в их ежедневной гонке.
На следующее утро она проснулась без ощущения, что мир покосился. Всё встало на свои места, только теперь она знала — за каждым "Здравствуйте" и "Пакет нужен?" скрывается целая вселенная человеческих переживаний. И она, Валентина Петровна, кассир третьей кассы супермаркета "Солнечный", была хранительницей всех этих вселенных.
Дар читать мысли остался с ней. Она научилась им управлять — включать и выключать, как радиоприёмник. Но главное, она научилась слушать не только мысли, но и сердца. И если кто-то из покупателей уходил от её кассы с чуть более лёгким сердцем, с искоркой надежды или просто с ощущением, что его увидели и поняли, — значит, её дар использовался по назначению.
Игорь через месяц всё-таки решился и пригласил её в театр. Анна Ивановна стала приходить не только за продуктами, но и просто поболтать, а потом завела кота и назвала его Шопенгауэром. Молодая мама с коляской однажды подошла и сказала, что те слова поддержки помогли ей пережить самый трудный период.
А Валентина Петровна продолжала сидеть на своей кассе номер три, читать философские книги в перерывах и думать о том, что жизнь, может быть, и похожа на кассовую ленту, но каждый её квадратик уникален и наполнен смыслом. Нужно только научиться этот смысл видеть. Или слышать. Или чувствовать сердцем.
В конце концов, размышляла она, пробивая очередную покупку и улыбаясь уставшему после работы человеку, все мы немного телепаты. Все мы способны услышать невысказанную боль, увидеть спрятанную радость, почувствовать чужое одиночество. Нужно только захотеть. Нужно только открыть своё сердце навстречу другому сердцу.
И мир, который казался покосившимся, выравнивается. Становится теплее, добрее, человечнее. По крайней мере, возле кассы номер три супермаркета "Солнечный", где работает удивительная женщина по имени Валентина Петровна, которая знает о людях чуть больше, чем положено обычному кассиру.