Алексей Петрович смотрел на экран компьютера, где цифры расплывались в усталых глазах, словно капли дождя по стеклу. Офисные лампы жужжали монотонно, создавая ритм, под который билось его сердце. Девятый час вечера. Коридоры опустели, остались только призраки дневной суеты — забытые кофейные чашки, стопки бумаг, молчаливые телефоны.
"Ещё один отчёт," — пробормотал он, потирая виски. Сорок пять лет жизни, и всё сводится к бесконечным таблицам, графикам, цифрам, которые ничего не значат за пределами этих стен. Развод прошёл тихо, почти незаметно — Лена просто перестала замечать его, как он перестал замечать себя.
Алексей поднялся из кресла, суставы хрустнули, напоминая о годах, проведённых за этим столом. Собрал бумаги в портфель, выключил свет. Коридор тянулся бесконечно, стены дышали в полумраке. Только красные огоньки аварийного освещения пульсировали, как артерии в теле спящего здания.
Кнопка вызова лифта светилась холодным синим светом. Алексей нажал её и услышал далёкий гул механизмов, просыпающихся в шахте. Металлические двери раздвинулись с тихим шипением, открывая зеркальную кабину, в которой отражался усталый мужчина в помятом костюме.
— Седьмой этаж, — сказал он вслух, хотя знал, что никого нет рядом. Голос эхом отразился от стен кабины.
Лифт поехал вниз, но вместо привычного мягкого движения, Алексей почувствовал странное покачивание, словно кабина плыла по волнам невидимого моря. Цифры на табло мерцали: 9... 8... 7... 6... 5... И вдруг — 13.
"Тринадцатого этажа нет," — подумал Алексей, но двери уже открывались.
За порогом простирался его офис, но какой-то иной. Потолки уходили в бесконечность, а бумаги парили в воздухе, медленно кружась, как осенние листья. Каждый лист светился изнутри мягким золотым светом, и на них проступали не цифры, а слова, которые он никогда не написал, стихи, которые боялся сочинить.
Алексей шагнул из лифта. Под ногами хрустел не линолеум, а что-то похожее на морской песок. Воздух был густой, насыщенный запахом озона и старых книг. За его спиной лифт исчез, растворился, словно мираж.
— Ты наконец пришёл, — послышался знакомый голос.
Он обернулся и увидел Марию из отдела кадров, но она была другой. Её кожа мерцала, словно лунный свет на воде, а глаза отражали глубину, которой никогда не было в обычной жизни. Она сидела за столом, который был одновременно его рабочим местом и берегом бесконечного океана.
— Мария? Что здесь происходит?
— Ты знаешь что, Алёша. Ты всегда знал, — её голос звучал, как шёпот волн. — Просто боялся посмотреть.
Она встала, и её платье превратилось в туман, который обвился вокруг неё. В руках появилась одна из парящих бумаг.
— Читай, — протянула она лист.
На бумаге проступали строки его никогда не написанных стихов:
*Я терялся в лабиринтах дней,*
*Считал чужие сны и числа,*
*Но где-то в глубине теней*
*Моя душа ещё дышала.*
— Я не писал этого, — прошептал Алексей.
— Ты писал. Каждую ночь, во сне. Каждый раз, когда смотрел в окно и думал о том, что могло бы быть.
Вокруг них простирался бесконечный офис-океан. Столы превращались в волны, компьютеры — в светящиеся медузы, а коллеги... коллеги были везде и нигде одновременно, их голоса сливались в хор, поющий о нереализованных мечтах.
Алексей попытался найти выход, но стены исчезли. Он бежал между столами-волнами, а под ногами песок становился всё глубже. Где-то вдали мерцал красный свет — кнопка вызова лифта.
Он добрался до неё, нажал. Лифт появился мгновенно, словно материализовался из воздуха. Двери открылись, и он бросился внутрь.
Табло показывало: 13... 12... 11... 10... 22.
"Двадцать второго этажа тоже нет," — но мысль оборвалась, когда двери снова открылись.
Этот этаж был наполнен звуками. Его офис превратился в огромную библиотеку, но вместо книг на полках стояли стеклянные сосуды с голосами. В каждом сосуде плавал чей-то голос — смех, плач, признания в любви, ругань, молитвы.
За столом секретарши Оли сидела она сама, но прозрачная, как изо льда вырезанная. Её пальцы порхали над невидимой клавиатурой, и каждое движение рождало новый звук в сосудах.
— Оля? — позвал Алексей.
Она подняла глаза. В них отражались все голоса, которые она когда-либо слышала.
— Здесь собраны все слова, которые мы не сказали друг другу, Алексей Петрович. Все "спасибо", "прости", "я понимаю". Хотите послушать?
Она протянула ему один из сосудов. Внутри плавал его собственный голос, говорящий слова благодарности уборщице тёте Кате, которой он ни разу не сказал "спасибо" за то, что она каждый день делала его мир чище.
— Почему мы не говорим этого? — спросил он.
— Потому что боимся, что нас услышат по-настоящему, — ответила ледяная Оля. — А если услышат, то увидят, кто мы есть на самом деле.
Алексей поставил сосуд обратно. Библиотека голосов простиралась до горизонта, и он понял, что может провести здесь вечность, слушая всё то, что должно было быть сказано, но осталось молчанием.
Снова лифт. Снова бег по коридорам, которые стали коридорами памяти. На стенах висели не портреты руководителей компании, а фотографии всех моментов его жизни, когда он выбирал безопасность вместо мечты.
Лифт ждал его, двери открыты, как объятия.
22... 21... 20... 19... 3.
Третий этаж встретил его джунглями. Его офис зарос плющом и лианами, сквозь окна проникали не городские огни, а лунный свет, фильтрованный листвой деревьев, которых не было в этом мире. Воздух был влажный и пах землёй, дождём, жизнью.
За его столом сидел он сам, но другой — в выцветшей рубашке, с руками, испачканными землёй, с глазами, в которых горел огонь, давно потухший в зеркалах.
— Ты помнишь, — сказал другой Алексей, — как хотел стать археологом? Откапывать прошлое, находить сокровища, которые люди потеряли?
— Это было глупо. Нужно было думать о будущем, о стабильности.
— А что ты нашёл в своём будущем? — другой Алексей встал, и Алексей увидел, что его ноги проросли корнями в пол, покрытый мхом. — Ты закопал себя заживо в этом офисе.
Вокруг них росли деревья воспоминаний. На ветвях висели плоды — моменты, когда он мог свернуть с проторенного пути. Университет, когда он выбрал экономику вместо истории. Свадьба, когда он согласился на работу в компании тестя. Развод, когда он мог начать всё сначала, но вместо этого остался в том же кабинете, за тем же столом.
— Ещё не поздно, — сказал другой Алексей, протягивая руку. — Останься здесь. Здесь ты можешь расти.
Но Алексей отступил. Джунгли пугали его больше, чем пустота офиса. В хаосе природы не было порядка, расписания, предсказуемости.
Он побежал к лифту, спотыкаясь о корни, которые пытались удержать его.
3... 2... 1... 0... -1.
Минус первый этаж. Алексей даже не знал, что такое возможно. Двери открылись, и он увидел пустоту. Абсолютную пустоту. Ни стен, ни пола, ни потолка. Только он сам, стоящий в кабине лифта, которая висела в бесконечности.
— Добро пожаловать в подвал своей души, — раздался голос откуда-то изнутри него самого.
В пустоте начали появляться фигуры. Все люди, которых он забыл, проигнорировал, оттолкнул. Жена, которая пыталась говорить с ним о чувствах, а он отвечал цифрами. Коллеги, которые предлагали дружбу, а он прятался за профессиональной вежливостью. Дети во дворе, которые просили поиграть с ними в футбол, а он спешил домой считать чеки.
— Что вы от меня хотите? — крикнул он в пустоту.
— Мы хотим, чтобы ты нас вспомнил, — ответили они хором. — Мы хотим, чтобы ты вспомнил себя.
Фигуры начали приближаться, и Алексей понял, что если они коснутся его, он останется здесь навсегда, в подвале собственного забвения.
Он нажал на кнопку первого этажа. Потом второго. Третьего. Все кнопки сразу. Лифт завибрировал, заскрипел, словно старая машина времени.
-1... 0... 1... 2... 3... 4... 5... 6... 7...
Седьмой этаж. Его этаж. Двери открылись, и он увидел обычный коридор своего офиса. Линолеум, потолок из гипсокартона, запах кофе и бумаги. Реальность.
Алексей выбежал из лифта и оглянулся. Двери закрылись, и на табло погасли все огни. Обычный лифт в обычном здании.
Он посмотрел на часы. Девять вечера. Прошла всего минута с тех пор, как он нажал кнопку вызова.
Портфель в руке, помятый костюм, усталость в глазах. Всё как прежде. Но что-то изменилось. В груди росло что-то тёплое, незнакомое.
Алексей вернулся к своему столу и достал лист бумаги. Не для отчёта. Для стихов. Рука дрожала, когда он написал первую строку:
*Я поднимался и спускался*
*В лифте между мной и мной...*
За окном загорались огни города, и каждый огонёк был чьей-то жизнью, чьей-то историей. Завтра он скажет "спасибо" тёте Кате. Завтра поздоровается с Олей не формально, а по-человечески. Завтра...
А сегодня он будет писать. О лифтах, которые возят не между этажами, а между мирами. О том, что реальность — это не то, что мы видим, а то, что мы готовы почувствовать.
Где-то в стенах здания гудел лифт, поднимаясь и опускаясь, перевозя сны и страхи, надежды и сожаления. И Алексей знал, что если он снова нажмёт кнопку вызова, лифт отвезёт его туда, куда он готов будет поехать.
Но пока он писал. Строка за строкой, слово за словом, собирая себя из осколков забытых мечтаний.
В отражении компьютерного экрана он увидел своё лицо. Оно было прежним, но в глазах появилось что-то новое. Глубина. Как у той, другой Марии, из тринадцатого этажа, которого не существует.
А может, существует. Может, все этажи существуют одновременно, и мы просто выбираем, на каком из них выходить.
Алексей улыбнулся своему отражению и продолжил писать. Ночь была долгой, а стихи — бесконечными, как коридоры памяти, как этажи души, как лифт между мирами.