Обыкновенные облака, белые, как бельё на верёвке, терлись о верхние этажи нового дома на Строителей. Дом был такой высокий, что казалось, ещё немного - и он проткнёт небо. В этом доме на четырнадцатом этаже жил Алексей Петрович Воронин - человек средних лет, средней наружности, со средним характером. Вся его жизнь была настолько обыкновенной, что даже рассказывать о ней неинтересно. Но однажды произошло нечто, что перевернуло эту самую обыкновенную жизнь с ног на голову.
Алексей Петрович работал инженером в проектном институте. Каждое утро он просыпался ровно в 6:32, когда солнце уже заглядывало в его окно, но ещё не успевало разлиться по комнате полностью. Он обязательно завтракал овсянкой с изюмом и выпивал чашку крепкого чая. Потом одевался - всегда аккуратно и со вкусом, но без изысков. Костюм, галстук, начищенные до блеска туфли - весь его вид говорил: я такой же, как все, не смотрите на меня.
В это утро тоже всё было обычно. Воронин вышел из дома ровно в 7:45, как всегда, пошёл к метро привычной дорогой. Он знал каждую выбоину на асфальте, каждую скамейку, каждый фонарный столб. Иногда ему казалось, что он мог бы пройти этот путь с закрытыми глазами.
Но сегодня на углу дома №17 он увидел то, чего раньше никогда не видел. Прямо на асфальте сидел странный человек и рисовал мелом. Это был мужчина неопределённого возраста, с всклокоченными волосами цвета речного песка и в потёртом пальто, которое когда-то, вероятно, было зелёным.
Алексей Петрович хотел пройти мимо, даже не взглянув, но что-то заставило его остановиться. Может, это были руки художника - такие тонкие и быстрые, что казались нематериальными, а может, сам рисунок. На асфальте расцветал удивительный город - не похожий ни на один из существующих, но странно знакомый.
"Простите," - сказал Воронин, удивляясь собственной смелости, - "что это за город?"
Художник поднял голову, и Алексей Петрович увидел глаза цвета осеннего неба - такие же прозрачные и глубокие.
"Это ваш город," - ответил художник. - "Каким он мог бы быть."
"Не понимаю," - Воронин нахмурился.
"Возьмите," - художник протянул ему кусок мела. - "Нарисуйте что-нибудь."
Алексей Петрович растерялся. Он никогда не рисовал. В детстве у него были тройки по рисованию, и с тех пор он считал, что у него нет никаких творческих способностей.
"Я не умею," - сказал он.
"Все умеют," - художник улыбнулся. - "Просто некоторые забыли."
И Воронин, сам не зная почему, взял мел. Его пальцы дрожали, когда он опустился на корточки рядом с художником. Он не знал, что рисовать, и поэтому просто провёл линию. Потом ещё одну. И ещё. И вдруг он увидел, что нарисовал дерево. Не просто дерево, а именно то, что росло во дворе его детства - огромный дуб с раскидистыми ветвями.
"Видите," - сказал художник. - "Вы помните."
И Алексей Петрович действительно вспомнил - как лазил по этому дубу, как сидел на его ветвях, читая книги, как мечтал под ним о далёких странах и удивительных приключениях.
"У меня нет времени," - сказал он, посмотрев на часы. - "Я опаздываю на работу."
"Времени нет только у тех, кто не умеет его видеть," - ответил художник. - "Возьмите это." И он протянул Воронину маленькую коробочку, похожую на старинную шкатулку.
Алексей Петрович взял её, поблагодарил и, всё ещё озадаченный, поспешил к метро. Весь день на работе он думал о странной встрече. Коробочка лежала в кармане его пиджака, и иногда он доставал её, рассматривал, но не решался открыть.
Вечером, вернувшись домой, он наконец открыл шкатулку. Внутри лежал обычный кусок мела - такой же, каким рисовал художник. Воронин не знал, что с ним делать, и положил коробочку на тумбочку у кровати.
Ночью ему приснился странный сон. Он видел себя молодым, стоящим на берегу океана с мольбертом. Он рисовал закат, и краски на его холсте были живее, ярче, чем в реальности. Рядом с ним стояла женщина - такая красивая, что захватывало дух. Она смотрела на него с любовью и восхищением.
Проснувшись утром, Алексей Петрович долго лежал, вспоминая этот сон. Он помнил каждую деталь, каждый цвет, каждое ощущение. И впервые за много лет его не интересовало время на часах.
Он встал, приготовил завтрак, но вместо обычной овсянки сделал яичницу с помидорами и зеленью. Потом оделся и вышел из дома. Но не пошёл привычной дорогой к метро, а свернул в противоположную сторону - туда, где никогда не бывал.
Он шёл по незнакомым улицам, рассматривая дома, людей, деревья, небо. Всё казалось ему новым, удивительным, полным тайн и возможностей. И вдруг он увидел художественный магазин. На витрине стояли холсты, кисти, краски.
Алексей Петрович зашёл внутрь. Запах красок и льняного масла обволакивал, возвращая к чему-то забытому, но родному. Он купил небольшой холст, набор акриловых красок, несколько кистей. Продавщица - молодая девушка с веснушками - с интересом посмотрела на него.
"Вы художник?" - спросила она.
"Нет," - ответил Воронин. - "Но, кажется, хочу им стать."
Девушка улыбнулась: "У вас получится. У вас глаза художника."
Алексей Петрович вышел из магазина окрылённый. Он позвонил на работу и впервые за пятнадцать лет взял отгул. Потом поехал домой и достал купленные принадлежности.
Он не знал, с чего начать, и просто смотрел на пустой холст. Потом вспомнил свой сон и начал рисовать океан. Сначала неуверенно, потом всё смелее и смелее. Краски ложились на холст, смешивались, создавая новые оттенки. Алексей Петрович полностью погрузился в процесс. Он не заметил, как прошёл день, как наступил вечер.
Картина получалась не такой, как в его сне - она была неумелой, наивной. Но в ней было что-то настоящее, живое. И Воронин чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым.
На следующий день он снова взял отгул и снова рисовал. И на следующий тоже. Он рисовал свой двор, своих соседей, облака, плывущие над домом, случайных прохожих. Он начал видеть мир по-другому - замечать оттенки, формы, игру света и тени.
Через неделю он пошёл на работу и подал заявление об увольнении. Коллеги смотрели на него как на сумасшедшего. Начальник отдела, Сергей Иванович, вызвал его к себе.
"Алексей, ты что, с ума сошёл? У тебя же карьера, стабильность, перспективы."
"А что толку от перспектив, если я не живу, а существую?" - ответил Воронин.
И вышел из кабинета, чувствуя, как с его плеч падает невидимый груз.
Прошло три месяца. Алексей Петрович сидел в маленькой галерее на окраине города. Здесь проходила его первая выставка. Картины, развешанные по стенам, были ещё неумелыми, но в них чувствовалась искренность и какая-то особенная теплота.
Посетителей было немного - в основном друзья владельца галереи и случайные прохожие. Но Воронину было всё равно. Он наблюдал за людьми, смотрящими на его картины, и чувствовал себя бесконечно богатым.
К нему подошла женщина - высокая, с глазами цвета морской волны. Она долго стояла перед картиной, на которой был изображён закат над океаном.
"Это удивительно," - сказала она. - "Я как будто чувствую солёный ветер и слышу шум волн."
Алексей Петрович посмотрел на неё и вдруг узнал - это была та самая женщина из его сна.
"Я Анна," - представилась она, протягивая руку.
"Алексей," - ответил он, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.
"Вы давно рисуете?" - спросила Анна.
"Всего три месяца," - честно ответил Воронин.
"Не может быть!"
"Может," - улыбнулся он. - "Просто я встретил человека, который помог мне вспомнить то, что я когда-то знал."
Они разговорились. Оказалось, что Анна - преподаватель истории искусств в университете. Она рассказывала о художниках, о разных направлениях в живописи, а Алексей Петрович слушал, впитывая каждое слово.
Потом они вместе вышли из галереи и пошли по вечернему городу. Им было легко и интересно вместе. Анна смеялась над его шутками, а он ловил каждое её слово, каждый жест.
Они дошли до набережной. Солнце садилось, окрашивая небо и воду в розовый и золотой. Алексей Петрович смотрел на закат и думал о том, как удивительна жизнь. Ещё три месяца назад он был совсем другим человеком - серым, скучным, предсказуемым. А сейчас он стоял на набережной с прекрасной женщиной, чувствуя себя художником.
"О чём ты думаешь?" - спросила Анна.
"О том, как один случайный разговор может изменить всю жизнь," - ответил он.
И рассказал ей о встрече с художником, о шкатулке с мелом, о своём решении всё изменить.
"Знаешь," - сказала Анна, когда он закончил, - "я думаю, что этот художник - это ты сам. Точнее, та часть тебя, которая всегда знала, чего ты действительно хочешь."
Алексей Петрович задумался. Может быть, она права. Может быть, тот странный человек был просто катализатором, толчком, который помог ему проснуться.
"А шкатулка с мелом?" - спросил он. - "Она настоящая, я могу показать."
"Конечно, настоящая," - улыбнулась Анна. - "Но важно не то, что в ней, а то, что она для тебя значит."
Они стояли на набережной, и ветер трепал их волосы. Алексей Петрович вдруг почувствовал, что хочет нарисовать этот момент - закат, реку, отражения фонарей в воде и эту женщину рядом с собой.
"Я хочу нарисовать тебя," - сказал он.
"Сейчас?" - удивилась Анна.
"Нет, не сейчас. Но обязательно нарисую."
Она улыбнулась и взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и Алексей Петрович почувствовал тепло, разливающееся по всему телу.
Они пошли дальше по набережной, разговаривая обо всём на свете. Алексей Петрович рассказывал о своих планах, о том, что хочет путешествовать и рисовать разные города, разных людей, разную жизнь. Анна слушала и кивала, а потом сказала, что всегда мечтала о путешествиях, но всё откладывала на потом.
"Знаешь," - сказал Воронин, - "один странный художник сказал мне, что времени нет только у тех, кто не умеет его видеть. Я думаю, он был прав."
"Мудрый художник," - согласилась Анна. - "Может быть, и мне пора научиться видеть время."
Они дошли до старого моста. Город зажигал огни, превращаясь в созвездие на земле. Алексей Петрович посмотрел на небо - там тоже зажигались звёзды. Он подумал о том, что его жизнь теперь - как чистый холст, на котором можно нарисовать что угодно.
"Знаешь, что самое удивительное?" - сказал он. - "Я никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас."
Анна посмотрела на него, и в её глазах Алексей Петрович увидел отражение своих собственных чувств.
"Я рада, что ты купил ту картину," - сказала она.
"Какую картину?"
"С закатом над океаном. Я купила её."
"Правда?" - Воронин не мог поверить. - "Это моя любимая."
"Теперь она будет напоминать мне о нашей встрече," - улыбнулась Анна.
Они стояли на мосту, и мир вокруг них казался полным возможностей и чудес. Алексей Петрович думал о том, что иногда достаточно просто остановиться и посмотреть на свою жизнь со стороны, чтобы увидеть, что ты идёшь не туда. И что иногда нужен всего один шаг в сторону, чтобы найти свою настоящую дорогу.
Когда они прощались, Анна записала его номер телефона и обещала позвонить. Алексей Петрович смотрел, как она уходит, и думал о том, что завтра обязательно начнёт новую картину - портрет женщины с глазами цвета морской волны.
Он шёл домой по ночному городу и улыбался. В кармане его куртки лежала маленькая шкатулка с обычным куском мела - напоминание о том, что иногда нужно просто начать рисовать свою жизнь заново.
Дома он сел у окна и долго смотрел на ночной город. Обыкновенные фонари светили, обыкновенные машины проезжали по обыкновенным улицам, обыкновенные люди спешили по своим делам. Но для Алексея Петровича всё это было уже не обыкновенным. Он видел игру света и тени, он видел движение и покой, он видел жизнь во всём её великолепии.
И тогда он достал свой альбом и начал рисовать - не заботясь о технике, не думая о правилах, просто выплёскивая на бумагу свои чувства и мысли. И в этих линиях и красках была его новая жизнь - яркая, непредсказуемая, настоящая.
А обыкновенные облака, белые, как бельё на верёвке, всё так же терлись о верхние этажи нового дома на Строителей. Но теперь они уже не казались обыкновенными. Они были холстом, на котором природа рисовала свои неповторимые картины. И Алексей Петрович Воронин, бывший инженер, а ныне художник, смотрел на них и думал о том, что наступает новый день его новой жизни. И что этот день, как и все последующие, он проживёт по-настоящему - видя, чувствуя, творя.