Понимаете, в чём проблема честного человека? Он всегда оказывается виноватым. Вот взять меня, Семёна Аркадьевича Лебедева, таксиста со стажем. Двадцать три года за рулём, и ни одной жалобы. А почему? Потому что я знаю главное правило: нашёл что-то в машине — отдай. Просто? Ха! Вы попробуйте отдать то, что никто не хочет брать.
Началось всё в тот четверг, когда я подвозил человека от администрации до вокзала. Солидный такой, в костюме, с портфелем. Сел, поговорили о погоде — дождь, говорит, будет. Я говорю — не будет, барометр дома показывает рост. Он говорит — а у нас в администрации своя метеостанция. Я говорю — зачем вам метеостанция, вы же не сельхозуправление. Он замолчал. Доехали. Расплатился. Ушёл.
А папка осталась.
Кожаная такая, с гербом города. Внутри — бумаги. Я, конечно, не читал. То есть читал, но только заголовки. "Протокол заседания комиссии по оптимизации структуры подразделений департамента муниципального имущества". Красота! Язык как музыка. Попробуйте произнести это три раза подряд после рюмки водки.
Что делать? Везу обратно в администрацию. Захожу в приёмную.
— Здравствуйте, — говорю. — Тут у вас кто-то папку забыл в такси.
Секретарша, Зинаида Ивановна — я её знаю, она у нас легенда, тридцать лет на одном месте сидит — смотрит на меня как на инопланетянина.
— Какую папку?
— Вот эту. С гербом.
— А чья?
— Не знаю. Мужчина ехал от вас до вокзала.
— Мужчин у нас сто двадцать человек работает.
— В костюме был.
— Все в костюмах.
— С портфелем.
— У всех портфели.
Она берёт папку, открывает, читает. Лицо меняется. Как у человека, который нашёл в супе таракана. Но ест дальше, потому что суп вкусный.
— Ой, — говорит. — Это же папка номер семь.
— И что?
— А то, что папка номер семь — это очень важная папка. Её потерять нельзя.
— Так я же принёс.
— А кто потерял?
— Не знаю.
— Вот! — она торжествующе смотрит на меня. — Как я приму папку от неизвестно кого для неизвестно кого? У нас же отчётность! Журнал входящей корреспонденции! Мне что писать? "Принято от таксиста для кого-то"?
Логика железная. Я стою, держу папку.
— Может, спросите, кто ездил на вокзал?
— А вы думаете, кто-то признается, что потерял папку номер семь? Да его же... — она делает выразительный жест рукой по горлу.
В этот момент из кабинета выходит тот самый мужчина. Виктор Павлович Хрусталёв, начальник отдела чего-то там. Видит меня с папкой — и застывает. Лицо как у человека, который увидел собственные похороны.
— Виктор Павлович, — радостно говорит Зинаида Ивановна, — а вы на вокзал не ездили случайно?
— Я? Нет! То есть да! То есть... А что?
— Да вот, папку кто-то забыл в такси.
Он смотрит на папку, на меня, на Зинаиду Ивановну. Пауза. В театре такие паузы стоят дороже слов.
— Это не моя папка, — говорит он finally.
— Но вы же только что из моей машины вышли, — говорю я.
— Ничего я не выходил! То есть выходил, но папки не терял!
— Виктор Павлович, — вкрадчиво говорит Зинаида Ивановна, — а вы не смотрели, все ли ваши папки на месте?
— Все! Абсолютно все! У меня полный комплект папок!
И тут я делаю роковую ошибку. Открываю папку и говорю:
— Тут ваша подпись стоит. Вот, "Хрусталёв В.П."
Тишина. Как перед грозой. Или перед тем, как директор школы входит в класс.
— Вы читали документы?! — Виктор Павлович багровеет.
— Только подпись увидел.
— Это же секретные документы!
— Какие секретные? — удивляется Зинаида Ивановна. — Про оптимизацию структуры? Это же всем известно, что мы оптимизируемся. Третий год оптимизируемся. Скоро совсем оптимизируемся.
— Зинаида Ивановна! — строго говорит Виктор Павлович. — Это внутренние документы! А он — он тычет в меня пальцем — посторонний!
— Так заберите свою папку, — говорю я.
— Это не моя папка!
— Но вы же только что сказали, что это ваши секретные документы.
— Я сказал, что это секретные документы администрации!
— Которые вы потеряли.
— Я ничего не терял!
Круг замкнулся. Мы стоим втроём: я с папкой, Виктор Павлович красный как рак, Зинаида Ивановна с хитрой улыбкой.
— Знаете что, — говорит она. — Давайте так. Семён Аркадьевич, вы положите папку вон на тот стол и уйдите. А мы тут сами разберёмся.
— А если спросят, кто принёс?
— Никто не спросит. У нас не принято спрашивать про папку номер семь.
Я кладу папку и иду к выходу. У двери оборачиваюсь:
— А что в ней такого особенного, в этой папке?
Зинаида Ивановна смотрит на Виктора Павловича. Виктор Павлович смотрит в окно.
— План сокращения штатов, — шепотом говорит она. — А Виктор Павлович в списке.
Вот так. Человек вёз на вокзал документ о собственном увольнении и потерял его в моём такси. А теперь боится признаться, что потерял, потому что тогда уволят сразу. Но и не признаться не может, потому что документ-то важный.
Выхожу на улицу. Дождь начинается. Виктор Павлович ошибся — не будет дождя. Уже идёт.
Сажусь в машину, завожу двигатель. И тут вижу — на заднем сиденье лежит ещё одна папка. Точно такая же, с гербом. Открываю — "Папка номер восемь. План премирования сотрудников". И первым в списке — Хрусталёв В.П.
Вот тут я понял гениальность Виктора Павловича. Он вёз две папки — одну с увольнением, другую с премией. Первую "потерял", вторую "забыл". Теперь, когда папку номер семь найдут на столе у Зинаиды Ивановны, никто не сможет доказать, как она там оказалась. Документ есть, но цепочка передачи нарушена. Бюрократия победила саму себя.
А что делать мне с папкой номер восемь?
Еду обратно. Захожу. Зинаида Ивановна одна, вяжет.
— Опять вы? Что ещё забыли?
— Не я забыл. Вот, ещё одна папка нашлась.
Она берёт, открывает, читает. Начинает смеяться.
— Ах, Витька, ах, хитрец! Две папки вёз! Знал, что я папку номер семь придержу до лучших времён!
— Так что теперь?
— А ничего. Сейчас позвоню ему, скажу, что нашлась папка номер восемь. Он прибежит как миленький. И папку номер семь заодно заберёт. Скажет, что перепутали в канцелярии, не ту папку дали. Все будут делать вид, что верят. Он получит премию, сокращение отложат, я получу коробку конфет за находку. Все довольны.
— А я?
— А вы, Семён Аркадьевич, получите благодарность.
— Устную?
— Устную. У нас письменные благодарности только по представлению руководства. А руководство не любит благодарить за то, что показывает его некомпетентность. Вы же понимаете — если таксист приносит секретные документы, значит, кто-то их потерял. А если кто-то их потерял, значит, плохо хранил. А если плохо хранил, значит, нужно наказать. А кого наказать, если все говорят, что никто ничего не терял?
Логика опять железная.
Выхожу на улицу. Дождь кончился. Солнце выглянуло. На лавочке у входа сидит Виктор Павлович, курит.
— Спасибо, — говорит тихо.
— Не за что.
— Нет, правда, спасибо. Вы могли эту папку выкинуть, могли прочитать и использовать. А вы принесли.
— Я честный человек.
— Вот именно. А знаете, почему честным людям тяжело живётся?
— Почему?
— Потому что они делают то, что должны делать все. А когда один делает за всех, он быстро устаёт.
Философия начальника отдела. Тоже мне, Сократ нашёлся.
— Знаете, — говорю я, — а ведь вы могли просто забрать папку и сказать спасибо. Без всей этой комедии.
— Не мог.
— Почему?
— Потому что Зинаида Ивановна всё видела. А она — память этой конторы. Она помнит, кто, когда и что потерял за последние тридцать лет. И при случае напомнит.
— И что?
— А то, что через год, когда будут решать вопрос о моём повышении, она скажет: "А помните, как Виктор Павлович папку номер семь в такси забыл?" И всё, карьере конец.
— Но ведь теперь она всё равно знает.
— Знает. Но теперь она соучастница. Она приняла папку без оформления, передала мне без росписи. Мы в одной лодке. А в одной лодке не раскачивают.
Мудро. Запутанно, но мудро.
Еду по городу, везу новых пассажиров. Женщина с рынка с двумя сумками, пахнет укропом и котлетами. Парень с девушкой, целуются на заднем сиденье, думают, я не вижу. Дедушка с палочкой, рассказывает, как при Брежневе было лучше.
А я думаю: вот живём мы все в этом странном мире, где потерять документ страшнее, чем совершить преступление. Где найти и вернуть сложнее, чем украсть и спрятать. Где честность — это проблема, а хитрость — это мудрость.
Вечером дома рассказываю жене. Она слушает, смеётся.
— И что ты получил за свою честность?
— Устную благодарность.
— От кого?
— От Виктора Павловича.
— Которому грозило увольнение?
— Ему самому.
— И ты доволен?
А знаете что? Доволен. Потому что я сделал то, что должен был сделать. Просто и честно. А то, что мир вокруг сложный и нечестный — это не моя проблема. Я таксист, а не философ. Хотя какая разница? И тот и другой возят людей. Только философ возит их в мыслях, а я — в машине. И знаете, что я вам скажу? В машине надёжнее. По крайней мере, всегда знаешь, где выход.
На следующий день везу женщину из того же здания администрации. Молодая, симпатичная, с папкой.
— На вокзал? — спрашиваю.
— Нет, в банк.
— С папкой?
Она прижимает папку к себе.
— А что?
— Да ничего. Просто у вас там, в администрации, любят папки в такси забывать.
— Кто это?
— Да был тут один случай...
— А, это вы! Вы тот самый таксист! Который папку номер семь нашёл!
Новости в маленьком городе распространяются быстрее скорости света.
— Я самый.
— Слушайте, а правда, что в папке был план сокращений?
— Не читал я вашу папку.
— Да ладно вам! Все же знают!
— Если все знают, зачем спрашиваете?
Она смеётся.
— А вы хитрый! Недаром Виктор Павлович сказал, что вы человек надёжный.
— Он так сказал?
— Ага. Сказал, если что важное везти надо — только с вами. Вы и не потеряете, и не прочитаете, и вернёте, если что.
Вот так я стал личным таксистом для особо важных документов. Теперь, когда в администрации нужно отвезти что-то секретное, звонят мне. Я вожу папки, конверты, свёртки. Не читаю, не теряю, возвращаю, если забудут.
И знаете что самое смешное? Плачу мне теперь больше. Не официально, конечно. Просто сдачу не берут. А сдача всегда круглая сумма. Видимо, так устроена их бухгалтерия — секретные перевозки оплачиваются круглыми суммами.
Мир не стал проще. Бюрократия не исчезла. Документы всё так же теряются и находятся. Но теперь у этого абсурда есть своя система, свои правила. И я — часть этой системы. Маленький винтик в большой машине под названием "государственный аппарат".
Философы говорят, что мир абсурден. Я согласен. Но в этом абсурде можно жить, если понимать его правила. Главное правило: не пытайся изменить систему — стань её частью, но оставайся собой.
Вот я и остаюсь. Честный таксист в нечестном мире. Вожу людей и их секреты. Никому не рассказываю, что вожу. И все довольны.
А папка номер семь? Она так и лежит у Зинаиды Ивановны в сейфе. На всякий случай. Мало ли что в жизни пригодится. Может, когда-нибудь Виктор Павлович станет большим начальником, и тогда эта папка станет историческим документом. "Вот, скажут, с чего начинался карьерный рост нашего руководителя — с потерянной папки в такси".
История, она из таких мелочей и складывается. Из забытых папок, устных благодарностей, круглых сумм сдачи. Из честных таксистов и хитрых чиновников. Из абсурда, который стал нормой.
И знаете что? Мне нравится. Потому что в этом абсурде есть своя логика, своя красота, своя правда. Просто нужно уметь её видеть. А я умею. Двадцать три года за рулём научили.
Вот такая история. Можете верить, можете не верить. Но в следующий раз, когда поедете в такси и забудете что-то на заднем сиденье, знайте — есть ещё честные люди. Они вернут. Даже если никто не хочет брать.
Особенно если никто не хочет брать.
Потому что именно тогда и проверяется настоящая честность — когда за неё не благодарят.