Тимур Азатович прижал термосумку к груди и толкнул тяжёлую дверь подъезда. В приложении высветилось: «Осталось 12 минут. Клиент ждёт». Адрес был простой — Большая Черёмушкинская, дом 17, корпус 3, квартира 84. Восьмой этаж. Шаурма с курицей, без лука, двойной сыр, острый соус отдельно. Тимур знал этот район как свои пять пальцев — три года мотался по югу Москвы, развозя еду офисным работникам, студентам и загадочным личностям, заказывающим роллы в четыре утра.
Лифт пах мочой и свежей краской одновременно. Кто-то недавно закрасил граффити, но сквозь белую эмаль проступали чёрные контуры чьих-то гениталий и номер телефона. Тимур нажал на восьмёрку. Кнопка продавилась глубже обычного, словно проваливаясь в пустоту за панелью.
Лифт дёрнулся и пополз вверх. Сквозь щель между дверями мелькали этажи — первый, второй, третий... На четвёртом что-то изменилось. Воздух стал плотнее, гуще, как кисель. Термосумка потяжелела. Телефон в кармане завибрировал и затих.
Двери открылись на восьмом этаже.
Но это был не тот восьмой этаж, который должен был быть.
Стены были выкрашены в ядовито-зелёный цвет, характерный для советских учреждений. На стене висел стенд «Доска почёта ударников коммунистического труда». С фотографий смотрели люди в спецовках и косынках. Под стендом стояла пальма в кадке, настоящая, но покрытая толстым слоем пыли. Из квартиры 84 доносился звук работающего телевизора — диктор зачитывал сводку о перевыполнении плана по выплавке чугуна.
Тимур достал телефон. Экран был чёрным. Совсем. Даже кнопка включения не реагировала.
— Эй, — позвал он. — Заказывали шаурму?
Дверь квартиры 84 приоткрылась. В щель показалось морщинистое лицо пожилой женщины в бигудях.
— Чего? — спросила она подозрительно. — Какую шаурму? Ты кто такой? Участковый предупреждал, что по квартирам ходят, втираются в доверие...
— Я курьер. Доставка еды. Вот, — Тимур расстегнул термосумку. Запах жареной курицы и специй заполнил коридор.
Женщина принюхалась.
— Господи Иисусе, — перекрестилась она. — Что это за запах такой? Как из ресторана заграничного. Ты что, валютчик? Фарцовщик?
— Какой фарцовщик? — Тимур начал злиться. — Это доставка. Вы заказывали через приложение. Шаурма с курицей, без лука.
— Какое приложение? — женщина выглянула в коридор, осмотрелась. — Ты это, наркоман что ли? Иди отсюда, пока милицию не вызвала!
Дверь захлопнулась. Тимур стоял в зелёном коридоре, держа в руках термосумку с остывающей шаурмой. В голове медленно формировалась мысль, что что-то идёт не так. Совсем не так.
Он вернулся к лифту, нажал кнопку. Двери открылись сразу. Внутри всё было так же — запах мочи, закрашенные граффити. Тимур нажал на единицу.
Лифт поехал вниз. Четвёртый этаж — воздух снова стал киселём. Третий, второй, первый...
Двери открылись. Подъезд был другим. Почтовые ящики блестели свежей краской, на стене висело объявление: «Граждане! Сдавайте макулатуру!» Рядом — расписание работы красного уголка.
Тимур выбежал на улицу. Большая Черёмушкинская была на месте, но... другая. Вместо припаркованных иномарок — редкие «Жигули» и «Волги». Вместо супермаркета через дорогу — гастроном номер 22. Люди одеты странно — женщины в платках, мужчины в кепках и пиджаках.
— Твою мать, — выдохнул Тимур.
Он побежал обратно в подъезд. Лифт ждал с открытыми дверями, словно ухмыляясь беззубой пастью. Тимур залетел внутрь, начал тыкать в кнопки. Восьмой этаж, седьмой, шестой...
Двери открылись на пятом. Коридор был обшит пластиковыми панелями под дерево. Из квартир доносилась музыка — «Ласковый май» вперемешку с Prodigy. На стене красовался плакат с Памелой Андерсон в купальнике.
— Братан, ты кто? — из квартиры 52 вышел мужчина в малиновом пиджаке. Золотая цепь толщиной с палец, перстни на каждом пальце. — Ты чё здесь делаешь?
— Доставка, — автоматически ответил Тимур. — Шаурма.
— Какая на хрен шаурма? — мужчина подошёл ближе. От него пахло одеколоном «Шипр» и перегаром. — Ты из какой группировки? Солнцевские? Люберецкие?
— Я курьер...
— Курьер? — мужчина расхохотался. — Курьер он! Слышь, пацан, вали отсюда, пока я добрый. А то сейчас ребята поднимутся, будем выяснять, кто ты и откуда.
Тимур попятился к лифту. Мужчина смотрел на него, покачиваясь. Из квартиры выглянула девушка с начёсом до потолка.
— Влад, ты там долго ещё?
— Да тут какой-то странный, — ответил Влад. — С едой ходит.
Лифт, слава богу, был на месте. Тимур забился в угол кабины, прижимая к себе термосумку. Шаурма уже остыла окончательно. В приложении — если бы оно работало — наверняка уже горел красным просроченный заказ. Рейтинг летит к чертям. Но это всё казалось таким далёким, таким неважным...
Он нажал на девятку. Может, девятый этаж будет нормальным?
Лифт поехал вверх. Шестой, седьмой, восьмой...
Стоп.
На восьмом двери открылись сами собой. Тот же зелёный коридор. Та же пальма. Тот же голос диктора из квартиры 84.
— Нет, — прошептал Тимур. — Нет, нет, нет.
Он нажал на девятку снова. Двери закрылись. Лифт дёрнулся вверх, но через секунду двери открылись снова. Восьмой этаж. Зелёные стены. Пальма.
— Эй! — крикнул Тимур. — Эй, кто-нибудь!
Дверь квартиры 84 открылась. Та же женщина в бигудях.
— Опять ты? Я же сказала — уходи! Сейчас участкового вызову!
— Подождите, — Тимур выскочил из лифта. — Пожалуйста, какой сейчас год?
Женщина посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Год? Семьдесят восьмой, конечно. Ты точно наркоман.
— Семьдесят восьмой? Тысяча девятьсот семьдесят восьмой?
— А какой ещё? — женщина начала закрывать дверь.
— Подождите! А вы знаете, что такое интернет?
— Что?
— Мобильный телефон?
— Какой телефон? У нас телефон в квартире стоит, обычный. Ты это, того... Сейчас санитаров вызову.
Дверь захлопнулась.
Тимур вернулся в лифт. Надо думать. Надо что-то делать. Он застрял в каком-то временном... чём? Парадоксе? Аномалии? Как в тех фильмах, которые он смотрел по Netflix между доставками.
Он методично нажал на все кнопки. Первый этаж — 1978 год, судя по газете в почтовом ящике. Второй — 1982-й, Брежнев ещё жив, его портрет висит у лифта. Третий — 1986-й, перестройка, антиалкогольная кампания, объявления о закрытии винных магазинов. Четвёртый — переходная зона, воздух-кисель, время останавливается. Пятый — девяностые, бандиты, малиновые пиджаки. Шестой — начало двухтысячных, из квартир доносится «Фабрика звёзд». Седьмой — 2010-е, за дверями слышны разговоры о криптовалюте и стартапах.
А восьмой — снова 1978-й. И девятого этажа просто нет. Лифт не едет выше восьмого.
Тимур сел на пол кабины лифта. Термосумка стояла рядом. Он расстегнул её, достал упаковку с шаурмой. Развернул. Лаваш уже размок от соуса, курица остыла, сыр застыл неаппетитными комками.
Он откусил кусок. Жевал механически, не чувствуя вкуса.
Сколько времени прошло? Час? Два? Телефон мёртв. Часов у него не было — кто носит часы в 2024-м?
2024-й. А был ли он? Может, это всё сон? Может, он упал в подъезде, ударился головой, и теперь лежит в коме, а мозг выдаёт эти странные видения?
Он поднялся, нажал на пятёрку. Малиновый пиджак Влад снова вышел из квартиры.
— Ты опять? Я же сказал — вали отсюда!
— Влад, какой сейчас год?
— Чё?
— Год какой? Число?
— Девяносто пятый. Пятнадцатое мая. Ты совсем ку-ку?
— Девяносто пятый, — повторил Тимур. — А потом какой будет?
— Как какой? Девяносто шестой. Слышь, реально, щас пацанов позову.
Тимур вернулся в лифт. Поехал на седьмой. Коридор был отремонтирован в евростиле — бежевые обои, точечные светильники. Из квартиры 72 вышла девушка с айфоном в руке.
— О, доставка! — обрадовалась она. — Это мне?
— Что? — Тимур уставился на неё.
— Я заказывала суши. Это суши?
— Нет, это шаурма.
— Фу, — девушка сморщилась. — Я такое не ем. Там же углеводы. И глютен.
— Какой сейчас год?
— Две тысячи четырнадцатый. А что?
— Две тысячи четырнадцатый, — Тимур почувствовал, как что-то щёлкнуло в голове. — А я из две тысячи двадцать четвёртого.
Девушка сделала шаг назад.
— Окей, это какой-то пранк? Где камера?
— Нет камеры. Я застрял. Этот дом... Этот лифт... Каждый этаж — разное время. Я не могу выбраться.
— Так, — девушка подняла телефон. — Я сейчас охрану вызову.
— Вызывайте! — крикнул Тимур. — Пусть приедут! Пусть вытащат меня отсюда!
Он побежал по коридору, начал стучать во все двери.
— Помогите! Я застрял во времени! Это не мой год! Это не моё время!
Двери не открывались. Только из-за одной послышался мужской голос:
— Айгуль, там какой-то псих. Звони в полицию.
Полиция. В 2014-м уже полиция, не милиция. Прогресс.
Тимур вернулся к лифту. Спустился на первый. Вышел на улицу — снова 1978-й. Гастроном, «Волги», женщины в платках. Он пошёл по улице. Дошёл до конца квартала, свернул за угол — и оказался снова перед подъездом дома 17, корпус 3.
Круг замкнулся.
Он попробовал ещё раз. И ещё. Каждый раз улица выводила его обратно к подъезду. Как в компьютерной игре, где локация закольцована сама на себя.
Тимур вернулся в лифт. Сел на пол. Достал вторую шаурму — он же взял две, на случай если клиент захочет доплатить наличными за дополнительную. Развернул, откусил.
Время текло странно. Или не текло вообще. Он ездил между этажами, пытался говорить с людьми, но они не понимали. Для них он был чужаком, пришельцем из другого времени. Курьером с непонятной едой в непонятной упаковке.
На третий день — или то, что он считал третьим днём — произошло кое-что новое.
Двери лифта открылись на четвёртом этаже — в переходной зоне, где воздух был как кисель. Но теперь там стоял человек. Мужчина неопределённого возраста в сером костюме.
— Тимур Азатович, — сказал он. — Наконец-то.
— Вы кто?
— Я управляющий.
— Управляющий чем?
— Этим домом. Этим местом. Этим... назовём это экспериментом.
— Экспериментом?
Мужчина кивнул.
— Видите ли, время — это не река, как принято думать. Время — это здание. Многоэтажное здание. И иногда, в некоторых местах, этажи... перемешиваются.
— Это вы сделали? Зачем?
— Я? Нет. Это произошло само. Я просто... слежу. Наблюдаю. Жду.
— Чего ждёте?
— Того, кто сможет доставить заказ.
— Что? — Тимур уставился на него. — Вы серьёзно? Я тут застрял из-за ебучей доставки?
— Не совсем. Видите ли, Тимур Азатович, каждая эпоха заказала что-то. Но заказ не может быть доставлен, потому что курьер из другого времени. Парадокс. И пока парадокс не разрешится, дом будет стоять вне времени.
— И как его разрешить?
Мужчина улыбнулся.
— Доставить то, что заказано. Но не еду. Еда — это просто метафора.
— Метафора чего?
— Понимания. Связи. Признания, что все эти времена — часть одного целого. Что женщина в бигудях из семьдесят восьмого, бандит Влад из девяностых, инстаграмщица Айгуль из десятых — они все существуют одновременно. Здесь и сейчас. В этом доме.
— Я не понимаю.
— Поднимитесь на восьмой этаж. Предложите женщине не шаурму. Предложите ей весть из будущего. Расскажите, что её внуки будут жить в свободной стране. Что они смогут путешествовать. Что еда со всего мира будет доступна каждому.
— Она подумает, что я сумасшедший.
— Возможно. Но семя сомнения будет посеяно. А потом спуститесь к Владу. Расскажите ему, что малиновые пиджаки выйдут из моды. Что его дети будут стесняться его фотографий из девяностых. Но также скажите, что он выживет. Что дикие девяностые кончатся.
— А Айгуль?
— Айгуль... Скажите ей, что инстаграм закроют. Что лайки не имеют значения. Что в будущем, откуда вы пришли, люди устали от социальных сетей и ищут настоящего общения.
— И это разрешит парадокс?
— Это соединит времена. Создаст мост. И тогда, возможно, вы сможете доставить свой заказ.
Мужчина растворился в густом воздухе четвёртого этажа. Тимур остался один.
Он поднялся на восьмой. Постучал в дверь квартиры 84.
— Опять ты!
— Клавдия Петровна, — сказал Тимур, прочитав имя на почтовом ящике. — Можно я войду? Мне нужно вам кое-что рассказать.
— Да ты совсем обнаглел!
— Это о будущем. О ваших детях и внуках.
Женщина замерла.
— Откуда ты знаешь о моих детях?
— Я знаю, что ваш сын Серёжа сейчас в армии. В Забайкалье. Вы волнуетесь за него.
Это была догадка, но точная — у половины семей в семьдесят восьмом сыновья служили в армии.
— Как ты...
— Впустите меня. Пять минут. Я расскажу вам о будущем. О том, что Серёжа вернётся, женится, у вас будут внуки. Что Советский Союз распадётся, но это не будет концом света. Что ваши внуки будут жить в мире, где можно свободно говорить, думать, путешествовать.
Клавдия Петровна медленно отошла от двери. Тимур вошёл в квартиру — типовая двушка, ковёр на стене, хрусталь в серванте, телевизор «Рубин».
Он говорил час. Рассказывал о перестройке, о девяностых, о путче, о дефолте, о нулевых, о десятых. Клавдия Петровна слушала, иногда всплёскивая руками, иногда крестясь, иногда утирая слёзы.
— Не может быть, — повторяла она. — Не может быть.
— Может. И будет. И ваш Серёжа проживёт всё это. И вы тоже. Вы доживёте до двухтысячных.
— Я?
— Да. Я видел вашу фотографию. В интернете. Ваша внучка выложила. «Моя любимая бабушка» — так она подписала.
Клавдия Петровна заплакала.
Потом был Влад. Убедить его оказалось сложнее. Пришлось рассказать про Путина, про нефтяные деньги, про то, что бандиты либо легализуются, либо сядут, либо умрут.
— А я? — спросил Влад, наливая водку. — Я что?
— Вы откроете автосалон. Будете продавать японские машины. У вас будет сын, он пойдёт в МГУ.
— В МГУ? Мой сын?
— Да. На экономический.
Влад выпил залпом.
— Японские машины, говоришь?
— Да. И малиновый пиджак выбросите. Будете носить Армани.
— Армани... — Влад задумался. — А что, солидно.
Айгуль оказалась самой сложной. Она не верила ни единому слову.
— Это развод какой-то. Вы с каким-то проектом. Типа «Орёл и решка» наоборот.
— Нет. Я реально из будущего. Из 2024-го.
— И что там? Летающие машины?
— Нет. Война. Санкции. Инстаграм заблокирован. Ютуб тоже скоро заблокируют.
— Что? — Айгуль побледнела. — Как заблокирован? А как же мой блог? У меня пятьдесят тысяч подписчиков!
— Будет ВК. Будут другие платформы. Но это всё станет не важно. Люди устанут от блогеров. От навязанного позитива. От фальшивой красивой жизни.
— Вы врёте!
— Не вру. И знаете что? Это к лучшему. Вы встретите человека, который полюбит вас не за фотографии, а за то, какая вы есть. У вас будет дочь. Вы назовёте её Мариям, в честь бабушки.
— Откуда вы знаете про бабушку Мариям?
Тимур не знал. Слова приходили сами, словно кто-то диктовал их.
Он ходил между этажами, между временами, соединяя их своими рассказами. Клавдия Петровна напекла пирожков и передала Владу — «Молодой человек из будущего сказал, что вы будете успешным бизнесменом». Влад подарил Айгуль бутылку французского коньяка — «На удачу, красавица. Курьер сказал, у тебя дочка будет». Айгуль записала видео для Клавдии Петровны — как пользоваться смартфоном, когда они появятся.
Времена начали смешиваться. На пятом этаже появился вай-фай. На восьмом — пластиковые окна. На седьмом — советские молочные бутылки.
А потом Тимур понял, что может подняться на девятый этаж.
Кнопка, которой раньше не было, появилась на панели. Он нажал.
Лифт поехал вверх. Восьмой... девятый.
Двери открылись.
Это был его 2024-й. Обычный коридор обычного московского дома. И дверь квартиры 94 была приоткрыта.
— Заказывали доставку? — спросил Тимур.
Из квартиры вышел мужчина. Тот самый, в сером костюме.
— Да, — сказал он. — Заказывал. Спасибо, что доставили.
— Но... шаурма же совсем остыла. Испортилась.
— Шаурма? — мужчина улыбнулся. — Я не шаурму заказывал. Я заказывал связь времён. И вы её доставили.
Он взял термосумку, достал оттуда... не шаурму. Фотоальбом. Старый, потрёпанный. Открыл. На первой странице — Клавдия Петровна молодая, с мужем и маленьким Серёжей. На второй — Влад без малинового пиджака, в строгом костюме, на открытии автосалона. На третьей — Айгуль с мужем и дочкой Мариям.
— Это мой дом, — сказал мужчина. — Я живу здесь с самого начала. С семьдесят восьмого. Я видел, как менялись времена. Как менялись люди. Но связь терялась. Времена расслаивались. Дом болел. И нужен был кто-то, кто соединит их снова. Курьер между эпохами.
— И теперь?
— Теперь вы можете идти. Ваш заказ доставлен.
Тимур вышел из квартиры. Телефон в кармане ожил. Десятки пропущенных вызовов, сотни сообщений. Приложение курьерской службы истерично мигало красным.
Он вышел из подъезда. Москва-2024 встретила его привычным шумом машин, запахом выхлопов и шаурмы из ларька на углу.
Термосумка была пустая и лёгкая.
Тимур дошёл до своего самоката, припаркованного у подъезда. Сел. Достал телефон, открыл приложение.
«Заказ успешно доставлен. Клиент оставил чаевые: 1978 рублей».
Он усмехнулся. 1978 рублей. Кто-то явно пошутил.
Телефон завибрировал. Новый заказ. Бургер и картошка фри. Адрес: Каширское шоссе, дом 23, корпус 5.
Тимур завёл самокат и поехал. Обычный день курьера в Москве. Развозить еду. Соединять людей с их желаниями. Доставлять маленькие радости в серые будни.
Только теперь он знал — иногда доставляешь больше, чем просто еду.
Иногда доставляешь само время.