Серый петербургский день клонился к вечеру, когда Артём Волконский вошёл в полутёмный зал аукционного дома «Северная Пальмира». Влажный воздух с Невы проникал даже сюда, пропитывая всё запахом старины и тлена. Артём поправил очки в тонкой оправе и огляделся. Народу было немного — закрытые торги для своих. Он узнавал некоторые лица: вон Маргарита Павловна из Эрмитажа, там — представитель частной галереи Морозовых. И, конечно же, Игорь Краснов — грузная фигура в дорогом костюме восседала в первом ряду, словно средневековый феодал, обозревающий свои владения.
Артём устроился в третьем ряду у прохода. Его интересовал лот номер семнадцать — икона «Святой Георгий Победоносец», XIX век, неизвестный мастер. Оценочная стоимость — двести тысяч рублей. Для него это были последние деньги, вырученные от продажи машины после развода. Ирина забрала квартиру, оставив ему только магазинчик на Васильевском острове да горечь воспоминаний о пятнадцати годах брака.
— Лот номер семнадцать, — монотонно объявил аукционист, седовласый мужчина в пенсне. — Икона «Святой Георгий Победоносец», темпера на дереве, предположительно мастерская Палеха, начало девятнадцатого века. Начальная цена — двести тысяч рублей.
Артём поднял табличку. Краснов даже не обернулся — его интересовали более дорогие лоты. Маргарита Павловна тоже промолчала. Неожиданно табличку подняла незнакомая женщина в чёрном пальто, сидевшая у окна.
— Двести двадцать тысяч, — сказала она тихим, но уверенным голосом.
Артём нахмурился. Он изучал каталог вдоль и поперёк — эта икона не должна была никого заинтересовать. Обычная работа, каких сотни. Что-то здесь было не так.
— Двести пятьдесят, — поднял он ставку.
Женщина обернулась. Красивое лицо с высокими скулами, тёмные волосы собраны в строгий пучок. Глаза — серые, почти стальные — внимательно изучали его.
— Триста тысяч, — бросила она.
В зале зашептались. Артём чувствовал, как потеют ладони. У него было триста пятьдесят — абсолютный максимум.
— Триста двадцать, — сказал он, стараясь казаться спокойным.
— Триста пятьдесят.
Проклятье. Она словно знала его предел. Артём помедлил, размышляя. Интуиция, которая редко его подводила, кричала, что эта икона важна. Но откуда взять деньги?
— Триста пятьдесят тысяч — раз, — начал отсчёт аукционист. — Триста пятьдесят тысяч — два...
— Четыреста тысяч, — услышал Артём свой голос.
Женщина резко обернулась. В её глазах мелькнуло удивление, потом досада. Она покачала головой и опустила табличку.
— Продано господину Волконскому за четыреста тысяч рублей!
Молоточек ударил по кафедре, и Артём понял, что только что подписал себе либо приговор, либо счастливый билет.
После аукциона он вышел на Английскую набережную. Моросил мелкий дождь, фонари отражались в мокром асфальте. Икону должны были доставить завтра — сегодня оформляли документы. Артём закурил, хотя бросил три года назад. Где взять пятьдесят тысяч за две недели?
— Господин Волконский?
Он обернулся. Перед ним стояла та самая женщина из аукционного зала. Вблизи она оказалась ещё красивее — точёные черты лица, идеальная осанка, дорогая, но неброская одежда.
— Да, это я.
— Меня зовут Вероника Демидова. Мне нужно с вами поговорить. Об иконе.
— Простите, но икона уже моя.
— Я не собираюсь её отнимать, — улыбнулась она. — Наоборот, я хочу предложить вам сделку. Вы получите свои четыреста тысяч обратно и ещё столько же сверху. Но икона остаётся у вас.
Артём выбросил окурок в урну.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. В чём подвох?
— Подвоха нет. Есть тайна. Пойдёмте, здесь неподалёку есть тихое кафе. Я всё объясню.
Они устроились в маленьком кафе на Галерной улице. Вероника заказала зелёный чай, Артём — двойной эспрессо. Ему нужна была ясная голова.
— Я прямой потомок рода Демидовых, — начала Вероника, грея ладони о чашку. — Знаете эту фамилию?
— Конечно. Уральские промышленники, меценаты. Один из богатейших родов Российской империи.
— Именно. Мой прапрадед, Николай Демидов, был младшим сыном в семье. В отличие от старших братьев, он не интересовался заводами и рудниками. Его страстью было искусство. В 1876 году он женился на дочери обедневшего князя Волконского...
Артём вздрогнул.
— Волконского? Это совпадение, или...?
— Не знаю. Возможно, вы дальний родственник. Так вот, Николай собрал великолепную коллекцию — картины, иконы, ювелирные изделия. Но в 1917 году всё рухнуло. Большевики конфисковали заводы, особняки. Николай успел спрятать самое ценное. По семейной легенде, он зашифровал информацию о тайниках в нескольких иконах и раздал их верным людям. Одна из этих икон — та, что вы купили.
— С чего вы взяли?
Вероника достала из сумочки пожелтевшую фотографию.
— Это снимок 1913 года. Кабинет Николая Демидова в особняке на Английской набережной. Видите икону на стене за его спиной? Это она.
Артём внимательно рассмотрел фотографию через лупу, которую всегда носил с собой. Действительно, сходство было поразительным — та же композиция, те же детали.
— Допустим. Но как вы узнали, что она появится на аукционе?
— Я слежу за всеми аукционами уже пять лет. Ищу иконы из коллекции прапрадеда. Нашла уже две, но они были пусты — видимо, информацию из них уже извлекли. Эта — третья. И, надеюсь, последняя.
— Что вы хотите от меня?
— Сотрудничества. Вы — профессиональный антиквар и реставратор. Сможете аккуратно исследовать икону, не повредив её. Если мы найдём послание и оно приведёт к тайнику, я заплачу вам миллион рублей. Если нет — всё равно компенсирую ваши расходы на покупку.
Артём задумался. История звучала фантастически, но фотография была подлинной — он разбирался в старых снимках. И деньги ему были нужны как воздух.
— Хорошо. Но работать буду у себя в мастерской. И никакого давления — реставрация требует времени.
— Согласна. Вот мой номер. Позвоните, когда икону доставят.
Она оставила на столе визитку и вышла, оставив Артёма наедине с остывшим кофе и массой вопросов.
На следующее утро икону доставили в его магазин «Старый Петербург» на Васильевском острове. Артём сразу отнёс её в мастерскую в подвале — маленькое помещение с идеальным освещением и всем необходимым оборудованием.
Икона была в приличном состоянии для своего возраста. Доска из липы, темпера, сусальное золото на нимбе. Артём включил лампу с увеличительным стеклом и начал осмотр. Два часа спустя он обнаружил первую странность — под слоем краски у нижнего края просвечивали какие-то знаки.
Он позвонил Веронике.
— Приезжайте. Кажется, я что-то нашёл.
Она появилась через сорок минут. Артём показал ей находку.
— Нужно аккуратно снять верхний слой. Это займёт несколько дней.
— У нас может не быть нескольких дней, — сказала Вероника, нервно кусая губы.
— Что вы имеете в виду?
— Я не единственная, кто ищет наследие Демидовых. Игорь Краснов тоже в курсе. Он скупает всё, что связано с нашим родом. У него уже есть одна икона, но, видимо, пустая. Он наверняка следит за мной.
Артём вспомнил грузную фигуру Краснова на аукционе. Человек с очень дурной репутацией — ходили слухи о его связях с криминалом в девяностые.
— Тогда работаем быстро, но аккуратно. Запритесь изнутри, я спущусь в мастерскую через чёрный ход.
Следующие три дня они провели в подвале. Артём миллиметр за миллиметром снимал верхний слой краски специальным растворителем. Вероника ассистировала, подавала инструменты, заваривала кофе. За эти дни он узнал её лучше — умная, образованная женщина с дипломом историка МГУ, работала в архиве, действительно увлечена историей своего рода.
На третий день под краской открылся текст, выполненный мельчайшим почерком:
«Сыну моему Александру и потомкам его. Ежели времена лихие настанут и род наш разорится, знайте — сокровище рода Демидовых покоится там, где ангел смотрит на восход, а лев охраняет закат. В доме, где счастье наше началось, под камнем краеугольным правды. Н.Д. 1917»
— Загадка, — выдохнула Вероника.
— «Дом, где счастье началось», — это, скорее всего, усадьба, где Николай женился?
— Демидовская усадьба в Петергофе! Там действительно была домовая церковь, где венчались мои предки. Но что значит «ангел» и «лев»?
— Нужно съездить и посмотреть. Усадьба сохранилась?
— Частично. Сейчас там музей. Но церковь закрыта на реставрацию.
— Тем лучше. Меньше свидетелей.
Они договорились выехать на следующее утро. Артём спрятал икону в сейф и пошёл домой — в крохотную квартирку на чердаке того же дома, где располагался магазин. Спать не хотелось. Он стоял у окна, глядя на тёмную Неву, и думал о странном повороте судьбы. Ещё неделю назад он размышлял, не продать ли магазин и не уехать ли в провинцию. А теперь...
Резкий звонок в дверь прервал его размышления. На пороге стоял невысокий мужчина в кожаной куртке.
— Артём Сергеевич? Игорь Петрович Краснов просит вас уделить ему несколько минут.
— Сейчас час ночи.
— Игорь Петрович не любит ждать. Поверьте, вам стоит поехать с нами.
«С нами» — это ещё двое таких же крепких ребят, ждавших у машины. Артём понял, что выбора нет.
Краснов принял его в своём особняке на Крестовском острове. Огромный кабинет, стены увешаны картинами, в витринах — старинное оружие, ювелирные изделия. Сам хозяин восседал за массивным столом красного дерева.
— Артём Сергеевич, не буду ходить вокруг да около. Я знаю, что вы нашли в иконе. Девочка Демидова не умеет хранить секреты — мой человек в архиве давно за ней следит. Предлагаю сделку: пятьсот тысяч рублей наличными прямо сейчас, и вы забываете об этой истории.
— А если я откажусь?
— Тогда, боюсь, ваш славный магазинчик может пострадать от пожара. Такое в старых домах случается. И вы можете пострадать тоже. Случайно, конечно.
Артём молчал, лихорадочно соображая. Прямой отказ означал большие проблемы. Но и согласиться он не мог — почему-то образ Вероники, склонившейся над иконой, не давал ему покоя.
— Мне нужно время подумать.
— До завтрашнего вечера. И не вздумайте что-то предпринимать. За вами и за девочкой следят.
Дома Артём не сомкнул глаз до утра. В семь утра позвонила Вероника.
— Артём, у меня за окном стоит чёрная машина. Что происходит?
Он рассказал о визите к Краснову.
— Нужно действовать быстро. Встречаемся через час на Московском вокзале, у касс дальнего следования. Оттуда поедем в Петергоф на электричке — за нами сложнее проследить.
— А если он узнает?
— Узнает. Но к тому времени мы, надеюсь, уже что-нибудь найдём.
В электричке было полно народу — утренний час пик. Артём и Вероника стояли в тамбуре, делая вид, что не знакомы. На станции Петергоф они вышли в разные двери и встретились только у ограды усадьбы.
Усадьба Демидовых видела лучшие времена. Главный дом стоял заколоченным, в парке царило запустение. Только флигель был отреставрирован и превращён в небольшой музей. Церковь находилась в глубине парка — небольшое здание в псевдорусском стиле, окружённое строительными лесами.
— Ангел и лев, — бормотал Артём, осматриваясь. — Где же вы?
— Вон! — Вероника указала на барельефы над входом. Слева — ангел с трубой, справа — геральдический лев. — Ангел смотрит на восток, лев — на запад!
Они обошли церковь. С восточной стороны, прямо под барельефом ангела, находился старый фундамент какой-то пристройки.
— «Камень краеугольный правды», — размышлял Артём. — Краеугольный камень — это основание. Но почему «правды»?
— Постойте! — Вероника достала телефон и начала быстро искать что-то в интернете. — Вот! В 1876 году, в год свадьбы, Николай Демидов пожертвовал крупную сумму на строительство при церкви богадельни. Её назвали «Дом правды и милосердия». Это и есть тот фундамент!
Они начали осматривать камни. В дальнем углу Артём обнаружил камень с едва заметной меткой — фамильный герб Демидовых. Камень был огромным, но когда Артём попробовал его сдвинуть, тот неожиданно легко повернулся на скрытой оси. Под ним открылась ниша, выложенная кирпичом.
Внутри лежал металлический ящик, покрытый ржавчиной. Артём осторожно вытащил его. Замок проржавел насквозь и легко сломался. Внутри оказались документы в промасленной бумаге и небольшой кожаный мешочек.
Вероника дрожащими руками развернула первый документ.
— Купчая на дом в Санкт-Петербурге, Английская набережная, 32. Вексель Русско-Азиатского банка на два миллиона рублей золотом. Боже мой, это целое состояние!
В мешочке оказались ювелирные изделия — кольца, броши, колье с бриллиантами и изумрудами.
— Нужно уходить, — сказал Артём, оглядываясь. — И решать, что с этим делать.
— А что решать? Это наследство моей семьи!
— Вероника, даже если вы докажете родство, государство заберёт большую часть как клад. А Краснов просто так не отстанет. У вас есть выбор — огласка и потеря почти всего, или...
— Или что?
— Или мы договариваемся с Красновым. Отдаём ему часть в обмен на безопасность.
— Это шантаж!
— Это реальность. Пойдёмте, обсудим в безопасном месте.
Они вернулись в Петербург разными маршрутами и встретились в квартире Артёма. Разложив находки на столе, оба молчали, осознавая масштаб открытия.
— Знаете, что самое ценное здесь? — наконец сказал Артём. — Не драгоценности. А документы на дом. Если он сохранился, если удастся доказать право собственности — это миллионы долларов.
— Английская набережная, 32, — задумчиво повторила Вероника. — Нужно проверить.
Артём открыл ноутбук. Через десять минут они уже знали — дом сохранился, сейчас там офисы различных компаний. Здание признано памятником архитектуры.
Зазвонил телефон Артёма. Краснов.
— Ну что, надумали?
— Нам нужно встретиться. Есть предложение.
— Жду через час. И без глупостей.
Артём посмотрел на Веронику.
— Доверьтесь мне. У меня есть план.
В особняке Краснова их уже ждали. Кроме хозяина, в кабинете находились двое охранников и незнакомый мужчина в очках — видимо, юрист.
— Показывайте, что нашли, — без предисловий потребовал Краснов.
Артём выложил на стол фотографии документов — он предусмотрительно всё отснял.
— Документы на недвижимость и ценные бумаги. Плюс ювелирные изделия.
Краснов изучал фотографии, его глаза загорелись алчным огнём.
— Где оригиналы?
— В надёжном месте. Вот наше предложение: вы получаете драгоценности и вексель. Мы — документы на дом. И расходимся с миром.
— С чего это я должен соглашаться на такой дележ?
— Потому что документы на дом бесполезны без подтверждения наследственных прав. А это может сделать только прямой потомок — Вероника. Вы получаете то, что можно быстро превратить в деньги. Мы — то, что требует долгой юридической работы.
Краснов задумался.
— А если я просто заберу всё?
— Тогда вы не получите ничего. Оригиналы в банковской ячейке, доступ к которой есть только у нас. Если с нами что-то случится, адвокат передаст всё в музей.
Это был блеф — никакой ячейки не было. Но Краснов не знал этого.
— Хорошо. Но я хочу гарантии, что вы не будете распространяться об этой истории.
— Договор о конфиденциальности. Ваш юрист может составить.
Следующий час ушёл на оформление бумаг. Когда всё было готово, Артём позвонил своему другу Павлу, адвокату, и попросил приехать с документами — те были спрятаны у него дома.
Обмен прошёл без эксцессов. Краснов получил своё и, довольный, отпустил их.
На улице Вероника глубоко вздохнула.
— Не могу поверить, что всё закончилось.
— Ещё не закончилось. Теперь начинается работа с документами на дом. Это займёт месяцы, может, годы.
— Вы поможете?
— Если хотите.
Она улыбнулась — впервые за эти дни искренне и тепло.
— Хочу. Знаете, я ведь не совсем честна была с вами.
Артём напрягся.
— В каком смысле?
— Я не Демидова. То есть, я действительно из этого рода, но по женской линии. Моя фамилия — Волконская. Как и ваша.
— Что?!
— Мой прапрадед — брат той самой княжны Волконской, что вышла за Николая Демидова. Мы с вами — очень дальние родственники. Я выяснила это, когда изучала ваше досье.
— Моё досье?
— Я же говорила — искала иконы пять лет. И изучала всех серьёзных антикваров Петербурга. Вы показались мне самым честным. И когда увидела вашу фамилию в списке участников аукциона... Это был знак.
Артём не знал, смеяться или злиться.
— То есть вы специально подняли цену, чтобы я купил икону?
— И чтобы вы заинтересовались. План сработал, не так ли?
Они стояли на Дворцовой площади. Начинало смеркаться, зажигались фонари. Вероника достала из сумки небольшой свёрток.
— Это вам. Из семейного архива.
Артём развернул бумагу. Внутри была старинная фотография — свадебное фото Николая Демидова и княжны Волконской. На обороте надпись: «Милому кузену Сергею от счастливой Александры. 1876 год».
— Сергей Волконский — ваш прапрадед?
— Видимо, да. Мир тесен, особенно мир петербургского дворянства.
Они медленно пошли по набережной. Где-то играл уличный музыкант, пахло кофе из ближайшей кофейни.
— Знаете, — сказала Вероника, — мне всегда казалось, что прошлое мертво. Что все эти поиски — просто попытка убежать от настоящего. Но сейчас... Сейчас я чувствую связь времён. Николай и Александра, вы и я... Как будто история совершила круг.
— Красиво сказано. Но что дальше?
— А дальше — будем восстанавливать справедливость. Возвращать дому на Английской набережной его историю. Может, сделаем там музей рода Демидовых-Волконских?
— Амбициозно.
— А почему нет? У нас есть документы, есть история, есть... — она замялась, — есть мы.
Артём остановился и посмотрел на неё. В свете фонарей её лицо казалось почти призрачным, словно она действительно явилась из прошлого.
— Вероника, или как вас на самом деле зовут...
— Вероника Александровна Волконская. К вашим услугам, кузен, — она сделала шутливый реверанс.
— Вероника, вы понимаете, во что мы ввязались? Даже если удастся отстоять права на дом, это будут годы судов, бюрократии, возможно, новых угроз.
— Понимаю. Но разве не в этом смысл? Не в конечной цели, а в пути? Мы вернули истории один потерянный фрагмент. Николай Демидов был бы доволен — его послание дошло до потомков.
Они дошли до Исаакиевского собора. Золотой купол терялся в низких облаках.
— У меня есть предложение, — сказал Артём. — Давайте отметим нашу находку. Я знаю хороший ресторан неподалёку. И заодно обсудим план действий.
— Деловой ужин?
— Если хотите. Или просто ужин двух дальних родственников, нашедших друг друга благодаря старой иконе.
Вероника рассмеялась — звонко, искренне.
— Знаете, а ведь это хорошая история. «Как я нашла клад и кузена». Согласна на ужин.
Они свернули на Малую Морскую. В ресторане было тепло и уютно. За бокалом вина Артём рассказывал о тонкостях реставрации, Вероника — о своих архивных находках. Оказалось, у них много общего — любовь к истории, старым вещам, загадкам прошлого.
— Знаете, что меня больше всего поразило? — сказала Вероника. — Краснов мог забрать всё. Но поверил вашему блефу.
— Это был не совсем блеф. Если бы он попытался применить силу, я бы действительно всё передал в музей. Некоторые вещи дороже денег.
— Например?
— Честность. Достоинство. И... — он замялся, — доверие человека, который на тебя рассчитывает.
Вероника подняла бокал.
— За честных антикваров и упрямых архивистов. И за нашего прапрапрадедушку Николая, который свёл нас вместе.
Они чокнулись. За окном шёл снег — первый в этом году. Петербург укутывался в белое покрывало, становясь похожим на город из старых фотографий.
— Вероника, а почему вы сказали Краснову, что вы Демидова, а не Волконская?
— Демидовы были богаче и известнее. К их наследию отнеслись бы серьёзнее. А Волконские после декабристов были не в чести. Хотя наша ветвь к восстанию отношения не имела.
— Интересно, что стало с другими иконами? Вы говорили, их было несколько.
— По моим данным, минимум пять. Две у меня, одна у вас — теперь мы знаем, что она была главной. Одна, пустая, у Краснова. И ещё одна где-то должна быть.
— Может, в ней тоже есть послание?
— Возможно. Но это уже другая история. Сейчас нужно разобраться с тем, что у нас есть.
Они просидели в ресторане до закрытия. Говорили обо всём — об искусстве, истории, планах на будущее. Артём рассказал о разводе, о том, как потерял веру в себя. Вероника — о своём одиночестве в большом городе, о том, как архивная работа стала для неё способом спрятаться от жизни.
— А теперь? — спросил Артём.
— А теперь у меня есть цель. И... компаньон.
— Только компаньон?
Вероника смутилась.
— Время покажет. Мы ведь только познакомились. Хотя, если верить в судьбу, наша встреча была предопределена полтора века назад.
Провожая её до метро, Артём думал о странных поворотах судьбы. Неделю назад он был разорённым антикваром с разбитым сердцем. Сегодня — совладельцем исторического наследия и, возможно, обрёл что-то большее, чем деньги.
— Завтра начнём оформлять документы, — сказала Вероника на прощание. — Мой друг-юрист специализируется на реституции. Он поможет.
— А Краснов не передумает?
— Не думаю. Он получил, что хотел — быструю прибыль. Дом его не интересует — слишком долгая история.
Артём смотрел, как она спускается в метро, и вдруг окликнул:
— Вероника!
Она обернулась.
— У меня есть теория насчёт пятой иконы. Если Николай действительно хотел сохранить наследие для потомков, он должен был оставить подсказку, где её искать.
— Какую подсказку?
— Подумайте. «Ангел смотрит на восход, лев охраняет закат». Это не только про церковь. Это метафора. Восход — начало, закат — конец. Может, пятая икона там, где всё началось или закончилось?
Вероника задумалась.
— Где всё началось... Демидовы начинали на Урале. А закончилось... В эмиграции. Многие уехали в Париж.
— Вот именно. Стоит проверить русские церкви Парижа. И уральские монастыри.
— Артём, вы гений! Завтра же начну искать.
Она импульсивно поцеловала его в щёку и убежала вниз. Артём остался стоять на морозе, прижав ладонь к лицу.
Следующие месяцы пролетели в хлопотах. Оформление документов оказалось ещё сложнее, чем они думали. Пришлось доказывать родство Вероники с Демидовыми, подлинность документов, историческую ценность дома. Но постепенно дело двигалось.
Артём и Вероника проводили вместе всё больше времени. Сначала это были деловые встречи, потом — совместные походы в архивы и музеи, потом — просто прогулки по городу. Незаметно деловое партнёрство переросло в нечто большее.
Однажды майским вечером они стояли у дома на Английской набережной. Реставрация фасада была почти закончена, в окнах горел свет — там работали строители.
— Трудно поверить, что мы это сделали, — сказала Вероника.
— Это только начало. Музей откроется не раньше чем через год.
— Знаете, я думала... Может, не весь дом отдавать под музей? Можно сделать на верхнем этаже квартиры. Одну — для смотрителя музея.
— У вас уже есть кандидатура?
— Возможно, — она улыбнулась. — Опытный антиквар, знаток эпохи, дальний родственник семьи. Знаете такого?
Артём притянул её к себе.
— Кажется, знаю. Но у него есть условие.
— Какое?
— Он не хочет жить там один.
Вероника подняла на него глаза.
— Это предложение?
— А это похоже на согласие?
Вместо ответа она поцеловала его. Где-то на Неве загудел пароход, с Дворцового моста донеслась музыка — город жил своей вечерней жизнью.
— Кстати, — сказала Вероника, отстранившись, — я нашла пятую икону.
— Что?! Где?
— В русской церкви в Ницце. Николай Демидов умер там в 1922 году. Перед смертью подарил икону храму. Настоятель прислал фотографию — это точно она, «Спас Нерукотворный» работы Андрея Рублёва.
— Невероятно! И что в ней?
— Не знаю. Настоятель не разрешает её трогать — святыня. Но, может, оно и к лучшему. Пусть хранит свою тайну.
Они медленно пошли вдоль набережной. Белые ночи уже начинались, город был залит призрачным светом.
— Артём, а вы жалеете о чём-нибудь? О том, что не взяли денег Краснова, не сбежали с драгоценностями?
— Нет. Знаете почему? Потому что я получил гораздо больше. Не просто деньги или дом. Я вернул себе веру в то, что честность вознаграждается, что история имеет значение, что случайности не случайны.
— И ещё?
— И ещё я нашёл вас. Или вы меня. Или Николай Демидов нас обоих.
Они остановились на Поцелуевом мосту. Внизу тихо плескалась Мойка, отражая огни города.
— Загадаем желание? — предложила Вероника.
— А разве не нужно целоваться?
— Так в чём проблема?
Они поцеловались под крики чаек и отдалённый звон колоколов Исаакия. Город-музей, город-призрак, город-судьба смотрел на них тысячами окон, храня свои тайны и создавая новые истории.
Эпилог наступил через два года. Музей Демидовых-Волконских открылся с помпой — пришли журналисты, историки, представители города. Артём в строгом костюме встречал гостей, Вероника в тёмно-синем платье рассказывала об экспозиции. На самом почётном месте висела та самая икона Святого Георгия, с которой всё началось.
После официальной части, когда гости разошлись, они остались вдвоём в главном зале.
— Помните, как всё начиналось? — спросила Вероника.
— Серый день, полупустой аукционный зал, четыреста тысяч, которых у меня не было.
— Лучшая инвестиция в вашей жизни?
— Бесспорно. Хотя я инвестировал не в икону.
— А во что?
— В судьбу. В веру в то, что Волконские и Демидовы должны были встретиться снова.
Вероника взяла его за руку.
— Кстати, у меня новость. Помните пятую икону в Ницце?
— Конечно.
— Настоятель прислал письмо. При реставрации церкви икону сняли, и на обратной стороне нашли надпись.
— Какую?
— «Любовь сильнее смерти и вечнее золота. Храните верность роду и друг другу. Н.Д.»
Артём улыбнулся.
— Старик Николай был романтиком.
— Как и его праправнучка.
— И её муж.
Они стояли в музее, который создали вместе, в доме, который вернули истории, в городе, который свёл их вместе. За окнами сгущались петербургские сумерки, зажигались фонари на Английской набережной, и казалось, что время остановилось — прошлое, настоящее и будущее слились в одной точке.
История рода Демидовых-Волконских продолжалась.