Андрей Викторович Соколов бесцельно смотрел в панорамное окно своего кабинета на тридцать втором этаже бизнес-центра «Империя» в Москва-Сити. Внизу, словно муравьи, двигались крошечные фигурки людей, спешащих по своим делам. Он отвернулся от окна и взглянул на свой стол из красного дерева, заваленный папками с документами. Телефон снова завибрировал — секретарша напоминала о встрече с клиентом через пятнадцать минут.
«Очередной олигарх, желающий отсудить что-нибудь у бывшей жены», — подумал Андрей без всякого энтузиазма. Когда-то подобные дела приводили его в восторг — сложная юридическая головоломка, красивая стратегия защиты, адреналин судебных заседаний. Теперь же он чувствовал лишь усталость и пустоту.
В сорок пять лет Андрей Соколов имел всё, о чем только может мечтать мужчина: собственную преуспевающую юридическую фирму с офисом в престижном бизнес-центре, просторную квартиру на Остоженке, загородный дом в Барвихе, красавицу-жену Елену — бывшую модель, двоих способных детей-подростков, последнюю модель Мерседеса и безупречную репутацию в юридических кругах. Он давно забыл, что такое финансовые проблемы. Его услуги стоили баснословных денег, но клиенты — преимущественно крупные бизнесмены и знаменитости — готовы были платить за его блестящие выступления в суде и проницательный ум.
Только вот самого Андрея все это перестало радовать. Последние полгода его неотступно преследовало ощущение, что где-то он свернул не туда. Каждое утро, просыпаясь в своей роскошной спальне, он всё чаще задавался вопросом: зачем? Зачем он идет в офис? Зачем берется за очередное дело? Зачем зарабатывает больше денег, которые уже некуда тратить?
— Андрей Викторович, клиент ждет в переговорной, — прозвучал голос секретарши из селектора.
— Иду, Марина, — ответил он, поднимаясь из кожаного кресла.
Он механически поправил идеально сидящий галстук, одернул пиджак от Brioni и, взяв папку с документами, направился к переговорной. На ходу Андрей поймал свое отражение в стеклянной перегородке: стальные седеющие виски, проницательные серые глаза, властная осанка. Картинка успешного человека. Только вот глаза выдавали — в них читалась невыносимая усталость.
***
— Ты помнишь, что сегодня открытие выставки Ренуара? — спросила Елена, когда Андрей вернулся домой.
Его жена сидела в гостиной, просматривая глянцевый журнал. В свои сорок три она выглядела максимум на тридцать пять — регулярные визиты к косметологу, спа-процедуры, йога и теннис делали свое дело. Длинные ноги, открытые короткой домашней юбкой, изящные руки с безупречным маникюром, ухоженное лицо — всё говорило о том, что Елена Соколова не работает, а профессионально занимается собой.
— Забыл, — честно признался Андрей, ослабляя галстук. — Мне сегодня не до Ренуара, если честно. День был сумасшедший.
Елена отложила журнал и посмотрела на мужа с укоризной:
— Андрей, ты обещал. Вся моя благотворительная комиссия будет там. Это важно для моего статуса в фонде. К тому же, там будет Савицкий, помнишь, я говорила? Он может стать твоим клиентом.
Андрей устало вздохнул. Последнее, чего ему хотелось сегодня — это светская тусовка, фальшивые улыбки и разговоры ни о чем. Но он знал, что спорить бесполезно. Елена уже заранее внесла это мероприятие в их семейный график, как и десятки подобных выставок, премьер, благотворительных вечеров и закрытых показов.
— Хорошо, дай мне полчаса принять душ и переодеться, — сдался он.
— Отлично! — просияла Елена. — Я уже выбрала тебе костюм. Кстати, дети не поедут. У Насти репетитор по математике, а Кирилл на тренировке.
«Как удобно, — подумал Андрей, — дети могут отказаться, а я нет».
***
Выставка проходила в одной из престижных галерей на Пречистенке. К моменту их прибытия зал уже был полон гостей — московская элита, светские львицы, бизнесмены, журналисты и критики. Елена тут же растворилась в толпе, здороваясь с подругами из благотворительного фонда, а Андрей остался один с бокалом шампанского.
Он медленно брел вдоль стен, рассматривая полотна Ренуара без особого интереса. Переходя от картины к картине, он вдруг заметил женщину, стоящую перед одним из пейзажей. Что-то в её позе — легкий наклон головы, способ, которым она отвела прядь волос — показалось ему до боли знакомым. Он подошел ближе и замер.
— Таня? Татьяна Берестова? — произнес он, не веря своим глазам.
Женщина обернулась, и на её лице отразилось сначала удивление, а затем радостное узнавание.
— Андрей? Андрей Соколов? Невероятно!
Перед ним стояла его первая любовь — девочка, с которой они вместе учились в школе, с которой он впервые поцеловался на выпускном и которую потерял из виду, когда поступил в МГУ на юридический.
Время было к ней благосклонно. Несмотря на морщинки в уголках глаз, она сохранила ту живость и непосредственность, которая когда-то покорила его сердце. Каштановые волосы были коротко подстрижены, но всё так же непослушно вились. А глаза — большие карие глаза — смотрели на мир с тем же любопытством и восторгом, что и двадцать семь лет назад.
— Сколько лет прошло! — Андрей почувствовал, как что-то давно забытое шевельнулось в его душе. — Ты совсем не изменилась, Таня.
— А ты заматерел, — улыбнулась она, окинув его оценивающим взглядом. — Видный мужчина стал. Хотя твоя улыбка осталась прежней.
— Что ты делаешь на этой выставке? — спросил он, всё еще не веря в реальность происходящего.
— Работаю, — просто ответила Татьяна. — Я искусствовед, веду экскурсии по выставкам импрессионистов. А сегодня просто пришла посмотреть экспозицию перед завтрашним открытием основной программы.
— Значит, ты все-таки связала свою жизнь с искусством, — улыбнулся Андрей, вспоминая, как в школе Таня возила их класс по музеям и с упоением рассказывала о картинах.
Они проговорили около часа, стоя в углу зала и не замечая никого вокруг. Татьяна рассказала, что после искусствоведческого факультета работала в Пушкинском музее, вышла замуж за художника, родила дочь, развелась десять лет назад и сейчас живет с дочерью-студенткой в небольшой квартире на Фрунзенской набережной. Её жизнь не была усыпана розами — скромная зарплата искусствоведа, развод, одинокое воспитание ребенка. Но в каждом её слове, жесте, взгляде Андрей видел то, чего так недоставало ему самому — искреннюю любовь к жизни, способность радоваться малому, внутреннюю гармонию.
— А ты, я слышала, стал известным адвокатом, — сказала Татьяна. — Читала о тебе в газетах. Громкие дела, успешная карьера...
— Да, всё так, — ответил Андрей без энтузиазма. — Своя юридическая фирма, клиенты из списка Forbes, всё как положено.
— Счастлив? — неожиданно спросила она, глядя ему прямо в глаза.
Этот простой вопрос застал его врасплох. Счастлив ли он? Андрей хотел по привычке ответить «да, конечно», но что-то остановило его. Перед Таней, знавшей его еще тощим подростком с мечтами о справедливости, фальшивить не хотелось.
— Не знаю, — честно признался он. — Вроде бы всё есть, а радости нет.
Татьяна понимающе кивнула и неожиданно коснулась его руки:
— Знаешь, Андрюша, ты всегда был слишком серьезным. Еще в школе всё планировал, стремился к целям. А жизнь она в мелочах — в утреннем кофе на балконе, в цвете листьев осенью, в улыбке случайного прохожего.
Её слова отозвались болью где-то глубоко внутри. Именно этого ему и не хватало — умения видеть красоту в обыденном, ценить настоящий момент, а не вечно стремиться к следующей цели.
Их разговор прервала Елена, материализовавшаяся рядом с бокалом шампанского:
— Андрей, дорогой, Савицкий ищет тебя. Его компания планирует судиться с китайскими партнерами, и ему нужен хороший адвокат.
Она вопросительно посмотрела на Татьяну.
— Познакомишь нас? — спросила она с вежливой улыбкой.
— Да, конечно. Елена, это Татьяна, мы учились вместе в школе. Таня, это моя жена, Елена.
Женщины обменялись любезностями, после чего Елена мягко, но настойчиво увлекла мужа к группе людей, стоявших у противоположной стены.
— Таня, я позвоню тебе! — успел крикнуть Андрей, записав её номер в телефон.
— Буду ждать, — улыбнулась она в ответ.
***
Всю следующую неделю Андрей не находил себе места. Встреча с Татьяной всколыхнула в нем что-то давно забытое — ощущение искренности, легкости, свободы от условностей. Он ловил себя на том, что постоянно думает о ней, вспоминает их школьные годы, совместные прогулки по парку, их первый поцелуй на школьном дворе.
В пятницу он не выдержал и позвонил ей.
— Таня, это Андрей. Мы могли бы встретиться?
— Конечно, — просто ответила она. — Когда?
— Сегодня? Я могу заехать за тобой после работы.
Они встретились у Пушкинского музея, где Татьяна проводила экскурсию для группы иностранных туристов. Андрей смотрел, как увлеченно она рассказывает о картинах, как горят её глаза, когда она говорит о любимых художниках, и чувствовал, что влюбляется заново — словно и не было этих двадцати семи лет разлуки.
После экскурсии они пошли в небольшое кафе неподалеку. Татьяна заказала чай с чизкейком, Андрей — эспрессо.
— Знаешь, я всю неделю думал о нашей встрече, — начал Андрей, когда они остались наедине. — Что-то произошло со мной в тот вечер. Словно я очнулся от долгого сна.
Татьяна внимательно смотрела на него, не перебивая.
— Последние годы я живу словно на автопилоте, — продолжил он. — Дом-работа-светские мероприятия. И всё вроде бы правильно, престижно, дорого, но... пусто. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнула она. — Многие проходят через это. Особенно те, кто рано добился успеха. Это называется кризис среднего возраста, Андрюша.
— Дело не в возрасте, — возразил он. — Дело в том, что я где-то по пути потерял себя настоящего. Помнишь, в школе я мечтал защищать невиновных, бороться с несправедливостью? А сейчас я защищаю богатых клиентов, помогаю им уходить от налогов, отсуживать активы у бывших жен... Это не то, о чем я мечтал.
Татьяна задумчиво помешивала чай.
— Знаешь, у меня тоже были кризисы, — сказала она. — Когда развелась с мужем и осталась одна с маленьким ребенком. Когда поняла, что на зарплату искусствоведа не могу позволить себе даже элементарных вещей. Когда мою должность в музее сократили, и я полгода не могла найти работу... Но каждый раз я находила в себе силы двигаться дальше. Знаешь как?
— Как? — спросил Андрей, подавшись вперед.
— Я вспоминала, зачем я всё это делаю. Ради чего встаю по утрам. Что приносит мне радость. Для меня это искусство и моя дочь. Ради них я готова преодолевать любые трудности.
— А для меня? Что для меня? — задумался Андрей вслух. — Когда-то это была справедливость, желание помогать людям. Потом — карьера, успех, деньги. А сейчас даже не знаю.
— Нужно искать, — просто сказала Татьяна. — Пробовать разное. Может, вернуться к истокам? Вспомнить, чем ты хотел заниматься до того, как погнался за большими деньгами?
Их разговор затянулся до позднего вечера. Они говорили обо всем — о своих жизнях, детях, о былых мечтах и нынешних реалиях. Андрей чувствовал себя так, будто нашел давно потерянную часть себя. С Татьяной можно было быть настоящим, не играть роль успешного адвоката, не соответствовать чьим-то ожиданиям. Просто быть Андреем Соколовым — человеком с сомнениями, страхами, надеждами.
***
Они начали встречаться регулярно — сначала раз в неделю, потом чаще. Андрей говорил жене, что задерживается на работе или встречается с клиентами. Она не задавала лишних вопросов — привыкла к его плотному графику.
Татьяна показывала ему Москву, которую он, коренной москвич, никогда не видел — маленькие уютные кафе, скрытые дворики, неприметные галереи с работами молодых художников. Они гуляли по паркам, сидели на набережных, разговаривали часами.
Постепенно Андрей начал меняться. Он стал замечать вещи, которые раньше проходили мимо его внимания — оттенки неба на закате, улыбки прохожих, шелест листьев под ногами. Всё то, о чем говорила Татьяна — красота в мелочах.
Однажды, возвращаясь с очередной встречи с ней, Андрей застал дома Елену, сидящую в гостиной с бокалом вина. Дети уже спали.
— Я звонила в офис, — сказала она безо всяких предисловий. — Секретарша сказала, что ты ушел три часа назад.
Андрей замер в дверях, пытаясь придумать очередную отговорку, но что-то в глазах жены остановило его. В них не было злости или ревности — только усталость и, пожалуй, облегчение.
— Давай начистоту, Андрей, — продолжила Елена, отпивая вино. — Я не дура и вижу, что происходит. Ты изменился за последний месяц. Стал другим. И дело не только в твоих постоянных отлучках.
Она поставила бокал на столик.
— У тебя кто-то появился?
Андрей медленно подошел и сел напротив неё.
— Да, — сказал он после паузы. — Но всё не так просто, Лена.
Он рассказал жене о встрече с Татьяной, о своих чувствах, о том кризисе, который переживал последние месяцы. Елена слушала молча, не перебивая.
— Знаешь, что самое странное? — сказал Андрей в конце своей исповеди. — Я даже не знаю, люблю ли я её в романтическом смысле. Но рядом с ней я чувствую себя живым. Настоящим. Понимаешь?
Елена долго молчала, разглядывая свои идеально ухоженные руки.
— Странно слышать от тебя такие откровения после пятнадцати лет брака, — сказала она наконец. — Но я тебе благодарна за честность. И знаешь, что я тебе скажу? Я тоже не чувствую себя счастливой.
Она подняла на него глаза.
— Мы с тобой построили идеальную картинку для Instagram — красивый дом, машины, дети в престижных школах, отдых на лучших курортах. Но за этой картинкой нет ничего настоящего. Мы давно не разговариваем по душам, не делимся мечтами, даже смеемся редко. Только функционируем — ты зарабатываешь деньги, я поддерживаю статус семьи.
Андрей был поражен. За все годы брака они никогда не говорили так откровенно.
— Я не хочу тебя терять, Лена, — сказал он, глядя ей в глаза. — Наша семья для меня важна. Дети, ты... Но я больше не могу жить так, как жил. Мне нужно что-то изменить.
— И что ты предлагаешь? — спросила она, и в её голосе впервые за вечер прозвучала горечь. — Бросить меня ради своей школьной любви? Разделить детей? Начать всё сначала в сорок пять лет?
— Нет, — покачал головой Андрей. — Я не собираюсь бросать семью. Но я хочу изменить свою жизнь. Возможно, сменить направление работы — заняться тем, что действительно важно. Может быть, благотворительностью, защитой детей, экологией... Не знаю пока. Но я хочу найти то, что вернет смысл моей жизни.
Елена долго смотрела на него, словно видела впервые.
— Знаешь, ведь я когда-то любила тебя именно за эту страсть, — сказала она тихо. — За твои идеалы, за желание изменить мир. А потом мы оба увязли в погоне за статусом, деньгами, престижем... И потеряли себя настоящих.
Она встала и подошла к окну, глядя на ночную Москву.
— Я не буду мешать твоим поискам, Андрей. Более того, я хочу поддержать тебя. Потому что мне тоже надоела эта пустая жизнь. Может быть, нам обоим стоит вспомнить, кем мы были до того, как деньги и статус стали нашими главными ценностями?
Андрей подошел к ней и осторожно обнял за плечи. Они стояли молча, глядя на огни города.
***
Следующие несколько месяцев стали для Андрея временем глубокой трансформации. Он постепенно передал большую часть дел своим партнерам по фирме и сосредоточился на нескольких проектах, которые действительно считал важными — защите экологических активистов, помощи детям с тяжелыми заболеваниями, правовой поддержке социальных инициатив.
Его доходы существенно снизились, но это странным образом не беспокоило ни его, ни Елену. Они упростили свою жизнь — продали загородный дом, отказались от части светских мероприятий, стали больше времени проводить с детьми.
Елена тоже изменилась — она вернулась к своему давнему увлечению фотографией и даже организовала небольшую выставку своих работ. Их отношения не стали идеальными, но в них появилась та искренность, которой так не хватало раньше.
А что же Татьяна? Андрей продолжал встречаться с ней — но теперь уже не тайком. Они оставались близкими друзьями. Именно она помогла ему найти тех, кому действительно нужна была его юридическая помощь, познакомила с людьми из сферы искусства и благотворительности.
В их отношениях всегда присутствовала недосказанность, возможность чего-то большего. Но ни Андрей, ни Татьяна не стремились перейти эту грань. Возможно, они оба понимали, что их встреча имела другой смысл — вернуть Андрея к жизни, помочь ему заново обрести себя.
Однажды, почти год спустя после их первой встречи на выставке, они сидели в том же кафе у Пушкинского музея.
— Ты изменился, Андрюша, — сказала Татьяна, глядя на него с теплой улыбкой. — Я даже не про внешность, хотя ты и выглядишь моложе. В тебе снова появился тот огонь, который был в школе.
Андрей улыбнулся в ответ:
— Это благодаря тебе, Таня. Ты вернула меня к жизни. Показала, что даже в сорок пять не поздно начать всё заново.
— Я ничего особенного не сделала, — покачала головой Татьяна. — Просто напомнила тебе о том, кем ты был когда-то. Всё остальное — твоя заслуга.
Они помолчали, наслаждаясь моментом. За окном падал первый снег, укрывая Москву белым покрывалом.
— Знаешь, — сказал наконец Андрей, — я часто думаю, что было бы, если бы мы тогда, после школы, не потеряли друг друга из виду. Как сложилась бы наша жизнь?
Татьяна задумчиво покачала головой:
— Не уверена, что мы были бы счастливы. Мы были слишком разными, слишком юными. Тебе нужно было пройти свой путь — стать успешным, достичь целей, а потом понять, что это не главное. Мне — пережить свои взлеты и падения. Может быть, именно поэтому судьба и свела нас сейчас, когда мы оба готовы ценить настоящее, а не гнаться за иллюзиями.
Андрей взял её руку в свою:
— Спасибо тебе, Таня. За то, что ты есть. За то, что помогла мне вспомнить, кто я на самом деле.
— И тебе спасибо, — улыбнулась она. — За то, что напомнил мне, что жизнь полна неожиданных встреч и чудесных совпадений.
Они сидели так, держась за руки и глядя, как за окном кружится снег, укрывая город белым покрывалом, словно давая всему живому шанс начать с чистого листа.